Н.Н.Петрунина
Романы И.И.Лажечникова
1
20-30-е годы XIX века были временем, когда жанры исторического романа и повести выдвигаются во всех европейских литературах на центральное место. Более того, в историческом романе и повести этой эпохи впервые закладываются основы того художественного историзма, который, начиная с 1830-х годов, становится одним из необходимых элементов любого повествования, рассказа не только об историческом прошлом, но и о современности.
На Западе это была эпоха наивысшего успеха исторических романов Вальтера Скотта, вызвавших волну подражаний. Плодотворно развивают традицию Скотта американец Ф.Купер, итальянец А.Мандзони, позднее, во Франции молодой Бальзак. Но в середине 1820-х годов французские романтики в лице В.Гюго заговорили и о том, что после живописного, но прозаического романа В.Скотта остается создать другой, более прекрасный и совершенный, - роман "поэтический" и "идеальный". Вышедший в 1826 году "Сен-Мар" А.де Виньи был первым опытом реализации эстетической программы французских романтиков в жанре исторического романа, существенно новой интерпретацией этого жанра.
В России исторический роман тоже оказывается в 1820-1830-е годы в центре внимания и читателей, и участников литературного процесса, будь то писатели или критики. Не случайно в 1827 году Пушкин берется за "Арапа Петра Великого", а в 1832-1836 годах работает над "Капитанской дочкой". С исторического романа из эпохи пугачевщины начинает свои путь в прозе Лермонтов. В 1834 году Гоголь создает "Тараса Бульбу". С конца 1820-х годов в России выступает плеяда исторических романистов второго ряда, из которых особый успех, наряду с Лажечниковым, выпал на долю M.H.Загоскина, несмотря на откровенный консерватизм автора "Юрия Милославского" (1829).
Исторические жанры оказались ведущими в литературе этой поры не случайно. Великая французская революция, годы наполеоновской империи, национально-освободительных войн против наполеоновского господства, а в России - Отечественная война 1812 года, европейские походы, восстание на Сенатской площади принесли с собой ускорение темпа исторической жизни. Исторические перемены следовали одна за другой, совершаясь с быстротой, которая была неизвестна прежним, менее бурным эпохам. Люди, вовлеченные в ход потрясавших Европу событий как свидетели их и участники, на собственном опыте почувствовали вторжение истории в повседневность, пересечение и взаимодействие мира "большой" и мира "малой" жизни, которые дотоле представлялись разделенными непереходимой чертой.
Связь между особым характером эпохи и преобладающим направлением в развитии словесности прекрасно сознавали современники. "Мы живем в веке историческом [...] по превосходству, - подчеркивал писатель-декабрист А.А.Бестужев-Марлинский. - История была всегда, свершалась всегда. Но она ходила сперва неслышно, будто кошка, подкрадывалась невзначай, как тать. Она буянила и прежде, разбивала царства, ничтожила народы, бросала героев в прах, выводила в князи из грязи; но народы после тяжкого похмелья забывали вчерашние кровавые попойки, и скоро история оборачивалась сказкою. Теперь иное. Теперь история не в одном деле, но и в памяти, в уме, на сердце у народов. Мы ее видим, слышим, осязаем ежеминутно; она проницает в нас всеми чувствами. Она [...] весь народ, она история, наша история, созданная нами, для нас живущая. Мы обвенчались с ней волей и неволею, и нет развода. История - половина наша, во всей тяжести этого слова"*.
______________
* Литературно-критические работы декабристов. М., 1978, с.
Волна исторического чувства, пробужденного бурными временами, способствовала и рождению исторического романа, и его популярности. Знаменательно, что первые проблески исторического миропонимания родились у офицера-писателя Лажечникова в ходе Отечественной войны 1812 года, а к работе над первым своим историческим романом он обратился вскоре после декабрьского восстания.
В эпоху классицизма и просвещения исторические лица выступали на подмостках трагического театра. Роман же XVIII века достиг наибольших успехов, изображая сферу частной жизни. Исторический роман начала XIX столетия впервые объединил рассказ об известных исторических деятелях с рассказом о судьбах безвестных их современников, а факты исторической жизни включил в рамки вымышленного сюжета.
Сочетание в историческом романе истории и вымысла делало этот жанр беззаконным в глазах таких его противников, как О.И.Сенковский. Напротив, Белинский в полемике, развернувшейся вокруг русского исторического романа 1830-х годов, отстаивал вымысел как необходимое условие художественного воссоздания прошлого. Но в разных типах тогдашнего исторического повествования история и вымысел сплетаются неодинаково. А поэтическая нагрузка, выпадающая на долю вымышленных персонажей в общем движении сюжета, определяется эстетическими установками романиста.
Для В.Скотта было существенно показать, что история в движении своем, наряду с известными историкам деятелями, вовлекает в круговорот событий множество рядовых, безвестных людей. Крупные исторические столкновения и перемены вторгаются в частную жизнь частного человека. И напротив, конкретные, неповторимые черты давнего времени В.Скотт доносит до читателя как раз через преломление их в судьбах, нравах, быте, психологии своих вымышленных героев. Именно вымышленному герою В.Скотта дано на собственном опыте изведать столкновение борющихся исторических сил, увидеть истинное лицо каждой из них, понять их могущество и их слабость. По тому же пути познания и воспроизведения прошлого пошел Пушкин.
