Романы И И Лажечникова - [3]
С 1842 года Лажечников снова служит. На этот раз сначала тверским, затем витебским вице-губернатором, а в 1856-1858 годах цензором петербургского цензурного комитета. Он пробует силы на поприще драматурга, пишет трагедии и комедии. Из драматических произведений Лажечникова наиболее известна стихотворная трагедия "Опричник" (1843). Задержанная цензурой, она увидела свет только в 1859 году и впоследствии послужила основой для либретто одноименной оперы П.И.Чайковского. Значительный историко-культурный интерес представляют также автобиографические и мемуарные очерки Лажечникова "Мое знакомство с Пушкиным", "Заметки для биографии В.Белинского" и др. Два последние романа писателя - "Немного лет назад" (1862) и "Внучка панцирного боярина" (1868), где от исторической тематики он обратился к современной, свидетельствовали о закате его таланта и о консервативности, которую приобрела общественная позиция Лажечникова в новых исторических условиях. Временем наивысшего творческого его подъема навсегда остались 1830-е годы, а лучшими его произведениями - "Последний новик", "Ледяной дом" и "Басурман".
3
В годы, когда Лажечников вступал на путь исторического романиста, русская повествовательная проза накапливала силы для стремительного становления и развития. Только лишь закончил свое земное поприще В.Т.Нарежный - романист предшествовавшего литературного периода, творчество которого современники воспринимали как боковую ветвь словесности и (справедливо или нет) сближали с бытовым романом конца XVIII - начала XIX века, рассчитанным на вкусы "низового" читателя. Постепенно набирала силу повесть. В начале 1820-х годов появилась, быстро сложилась в своеобразный канон и обнаружила границы своих возможностей воскрешающая прошлое прибалтийских земель "ливонская" повесть - детище литераторов декабристского направления А. и H. Бестужевых, Кюхельбекера и их последователей. В 1825 году почти одновременно выступил ряд повествователей - В.Одоевский, А.Погорельский, О.Сомов, М.П.Погодин, обновивший свою повествовательную манеру А.Бестужев, сочинения которых, непохожие одно на другое, оказались провозвестием разных направлений в развитии русской повести. Но это было делом будущего. На фоне расцвета в европейских литературах вальтер-скоттовского исторического романа симптоматично появление исторических очерков Корниловича, насыщенных яркими приметами быта и нравов эпохи Петра I. Во второй половине 1820-х годов, когда Лажечников уже вынашивал замысел "Последнего новика", наряду с повестями в журналах и альманахах замелькали отрывки из романов. Одни из них были завершены много лет спустя, другие так и не пошли далее отрывков. В конце 1820-х годов явились главы из "Арапа Петра Великого" - блистательный приступ к созданию русского исторического романа. Но главы - это еще не роман, а эпоха требовала именно романа, полного, с развитым сюжетом и характерами, с живым воспроизведением нравов и событий отечественного прошлого. С 1829 года стали появляться и романы - произведения M.H.Загоскина, Ф.В.Булгарина, Н.А.Полевого, К.П.Масальского. Это были, однако, в лучшем случае полуудачи, и с выходом "Последнего новика" он был провозглашен "лучшим из русских исторических романов, доныне появившихся"*.
______________
* Северная пчела, 1833, № 15, 19 января (рецензия О.Сомова).
На характере первого романа Лажечникова не могло не сказаться то, что за годы работы над ним существенно изменился облик, расширились возможности русской прозы, вступавшей в полосу ускоренного развития. Но этого мало. Возникали новые течения в европейском историческом романе. Являлись новые и новые литературные факторы, под воздействием которых замысел уточнялся, расширялась художественная палитра, а главное - определялась собственная позиция Лажечникова в столкновении разнородных художественных течений.
В выборе темы и места действия "Последнего новика" отозвалось внимательное изучение романов В.Скотта, действие которых зачастую происходит на границе Англии и Шотландии, причем последующий ход истории дает в руки романисту надежные ориентиры и критерии для художественного изучения правды-неправды и жизнеспособности борющихся сторон. "На случай вопроса, почему избрал я сценой для русского исторического романа Лифляндию, которой одно имя звучит уже иноземным, - писал сам Лажечников, - скажу, что [...] в живописных горах и долинах Лифляндии, на развалинах ее рыцарских замков, на берегах ее озер и Бельта русский напечатлел неизгладимые следы своего могущества. Здесь колыбель нашей воинской славы, нашей торговли и силы..." (ч. 1, гл. I, Вместо введения). Обосновав важность избранного им исторического момента, упомянув о художественно-поэтических возможностях, которые открывала перед романистом природа и исторические памятники края, Лажечников приоткрыл завесу над романтическими своими устремлениями, а самым упоминанием о рыцарских замках отослал читателя к русской литературной традиции описания Ливонии - к декабристской "ливонской" повести.
Началу работы над романом предшествовала полоса исторических изучений."... Чего не перечитал я для своего "Новика". Могу прибавить, я был столько счастлив, что мне попадались под руку весьма редкие источники. Самую местность, нравы и обычаи страны списывал я во время моего двухмесячного путешествия, которое сделал, проехав Лифляндию вдоль и поперек, большею частью по проселочным дорогам"*.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
История всемирной литературы — многотомное издание, подготовленное Институтом мировой литературы им. А. М. Горького и рассматривающее развитие литератур народов мира с эпохи древности до начала XX века. Том V посвящен литературе XVIII в.
Опираясь на идеи структурализма и русской формальной школы, автор анализирует классическую фантастическую литературу от сказок Перро и первых европейских адаптаций «Тысячи и одной ночи» до новелл Гофмана и Эдгара По (не затрагивая т. наз. орудийное чудесное, т. е. научную фантастику) и выводит в итоге сущностную характеристику фантастики как жанра: «…она представляет собой квинтэссенцию всякой литературы, ибо в ней свойственное всей литературе оспаривание границы между реальным и ирреальным происходит совершенно эксплицитно и оказывается в центре внимания».
Главное управление по охране государственных тайн в печати при Совете Министров СССР (Главлит СССР). С выходом в свет настоящего Перечня утрачивает силу «Перечень сведений, запрещенных к опубликованию в районных, городских, многотиражных газетах, передачах по радио и телевидении» 1977 года.
Эта книга – вторая часть двухтомника, посвященного русской литературе двадцатого века. Каждая глава – страница истории глазами писателей и поэтов, ставших свидетелями главных событий эпохи, в которой им довелось жить и творить. Во второй том вошли лекции о произведениях таких выдающихся личностей, как Пикуль, Булгаков, Шаламов, Искандер, Айтматов, Евтушенко и другие. Дмитрий Быков будто возвращает нас в тот год, в котором была создана та или иная книга. Книга создана по мотивам популярной программы «Сто лекций с Дмитрием Быковым».
Что отличает обычную историю от бестселлера? Автор этой книги и курсов для писателей Марта Олдерсон нашла инструменты для настройки художественных произведений. Именно им посвящена эта книга. Используя их, вы сможете создать запоминающуюся историю.
Герой эссе шведского писателя Улофа Лагеркранца «От Ада до Рая» – выдающийся итальянский поэт Данте Алигьери (1265–1321). Любовь к Данте – человеку и поэту – основная нить вдохновенного повествования о нем. Книга адресована широкому кругу читателей.