Ирен Адлер Нортон. Примадонна родом из Америки, единственная женщина, умудрившаяся обвести вокруг пальца самого Шерлока Холмса в рассказе Артура Конан Дойла «Скандал в Богемии». Главное действующее лицо серии книг, начинающейся романом «Доброй ночи, мистер Холмс!».
Шерлок Холмс. Всемирно известный лондонский сыщик-консультант, прославившийся своими способностями в области дедукции.
Джон Х. Уотсон. Доктор медицинских наук; бывший сосед и настоящий компаньон Шерлока Холмса в расследовании преступлений.
Годфри Нортон. Британский адвокат, ставший мужем Ирен незадолго до того, как они бежали в Париж, спасаясь от Холмса и короля Богемии.
Пенелопа (Нелл) Хаксли. Осиротевшая дочь английского приходского священника, спасенная Ирен от нищеты в Лондоне в 1881 году. В прошлом – гувернантка и машинистка; делила квартиру с Ирен и работала у Годфри, до того как пара поженилась. Сейчас проживает вместе с ними близ Парижа.
Квентин Стенхоуп. Дядя воспитанниц Нелл в пору ее службы гувернанткой; в настоящее время британский агент в Восточной Европе и на Среднем Востоке.
Нелли Блай, она же Пинк. Журналистский псевдоним и прозвище Элизабет Джейн Кокрейн, которая участвовала в охоте на Джека-потрошителя в романах «Черная часовня» и «Красный замок». Молодая женщина с исключительным нюхом на сенсации, обладающая твердой волей.
Оскар Уайльд. Друг Ирен Адлер, блестящий лондонский денди, наделенный тонким остроумием. Он еще не написал ни одной из своих классических пьес, но в начале 1880-х годов совершил весьма успешное турне с лекциями по Америке, включая Дикий Запад.
Брэм Стокер. Импресарио одного из лучших лондонских актеров, Генри Ирвинга, и начинающий писатель, будущий автор прославленного романа «Дракула». Союзник Ирен в охоте на Джека-потрошителя в романах «Черная часовня» и «Красный замок».
Я готова думать, что и все мы выходцы с того света… В нас сказывается не только то, что перешло к нам по наследству от отца с матерью.
Фру Алвинг (Генрик Ибсен. Привидения)[2](1881)
Из дневника Нелли Блай
В этой комнате темнее, чем в склепе…
…Правда, должна признать, что была в склепе всего один раз. Надеюсь больше не попадать туда до тех пор, пока мне не будет уже все равно…
Однако я никогда прежде не присутствовала на спиритическом сеансе.
Надо сказать, что в темноте чертовски неудобно делать записи. Но, вероятно, некоторое неудобство – не такая уж большая плата за то, чтобы побеседовать с духами усопших.
Конечно, сегодня вечером я вряд ли увижу или услышу духов. Это так же маловероятно, как если бы Ф. Т. Барнум[3] вдруг воскрес в облике бродячего проповедника и начал совершать обряд крещения в Ист-Ривер.
Но такая уж у меня работа: оказываться в ситуациях, которые мне не слишком нравятся, а затем рассказывать о них в печати. Вот почему я более широко известна под именем Нелли Блай, которое не было дано при рождении. Теперь я добилась того, что материалы Нелли Блай перекочевали из «Питтсбург диспатч» и дамских новостей в «Нью-Йорк уорлд». Даже когда я симулировала безумие в женском сумасшедшем доме, это не принесло мне известности в Питтсбурге. Зато в Нью-Йорке, надеюсь, моя слава вознесется до небес, как новые двенадцатиэтажные здания, что возводятся на Пятой авеню.
Я прекрасно могу делать записи даже в темноте – дело привычки. Ушлый репортер существует за счет своей способности незаметно все записывать. Вот почему блокнот и карандаш зажаты у меня между коленями и замаскированы юбкой.
Конечно, такая поза не украшает леди, но кто же увидит меня в темноте?
Тихий женский голос предлагает нам взять за руки соседей. Подобного я как раз ожидала. Полагаю, отчасти это призвано доказать, что среди нас нет ассистента медиума. И тем не менее достаточно было бы двух помощников (или деревянной руки в перчатке, как в витрине магазинов), чтобы нас одурачить.
Мои соседи, которых я не вижу в темноте, вполне приличные люди. Среди них – моя матушка.
Дамы не сняли перчатки, чтобы избежать соприкосновения с каким-нибудь неопрятным субъектом.
Я чувствую, как по коже забегали мурашки. Возможно, просто судорога… А вдруг это пальцы призрака?
Как минимум я ожидаю услышать какой-нибудь призрачный голос из прошлого. Или это будут парящие в воздухе музыкальные инструменты, которые станут наигрывать «Кемптаунские гонки»[4]: «Ду-да, ду-да!»
Вообще-то медиумам не стоит делать тайну из своего ремесла. Пусть бы продавали билеты, а в конце раскрывали публике все свои фокусы – это входило бы в шоу.
Я не особенно верю в явление призраков, главным образом, потому, что не горю желанием снова встретиться со своими усопшими… за исключением судьи, моего покойного папаши. Нет, он слишком умен, чтобы вернуться после того, что произошло с его имуществом. Казалось бы, уж судья-то мог и получше защититься от загребущих рук своих дорогих деток.
