Роковая женщина - [5]

– Мадам, – произнес он, поклонившись Ирен. – Мисс Хаксли. – Кивок в мою сторону.

Мистер Холмс передал свой плащ Софи (бедняжка исчезла под его длинными клетчатыми полами) и швырнул шапку в направлении столика в холле.

Увы, не приходилось сомневаться, что он попал в цель – хотя мне и не был виден столик.

Сделав этот небрежный жест, гений дедукции вошел в наше женское царство. На сыщике был коричневый костюм из твида, подходящий для путешествия или для охоты во время каникул.

Ирен поднялась и протянула гостю руку.

Мистер Холмс, поколебавшись, пожал ее на американский манер.

Я не могу себе представить, чтобы он поцеловал руку, как это принято на континенте. А вот Квентин Стенхоуп и даже Годфри, несомненно, смогли бы вполне непринужденно это сделать.

Мысль о том, как Квентин целует руку – мне! – заставила мое предательское сердце замереть. Я так глупо все испортила в последний раз, когда мы с ним были вместе! Правда, мы оба пережили серьезные потрясения и были несколько не в себе. Но, несмотря на бурные эмоции, мое суровое воспитание и детство, проведенное в Шропшире, встали между нами непреодолимой стеной. Я и сейчас еще вижу, как нежный взгляд его слишком правдивых светло-карих глаз становится извиняющимся. И слышу, как Нелли Блай, сопровождавшая Стенхоупа на последнем этапе спасательной экспедиции, называет его «дорогой Квентин». А ведь и часа не прошло с момента нашего рокового воссоединения! Воссоединения, ставшего роковым лишь после нелепой размолвки между нами.

Нет, никто не сравнится с Квентином по части целования ручек! И уж конечно, не этот господин, который сам себя назначил наставником всего человечества!

Я заложила руки за спину, чтобы избежать рукопожатия. Если благодаря этому жесту я выгляжу засушенной школьной учительницей – пускай! Мне известны такие вещи о мистере Шерлоке Холмсе, которые не могла бы вообразить даже Ирен при всей ее прославленной интуиции. Не то чтобы я особенно прозорлива – просто однажды мне довелось заглянуть в бумаги друга детектива, доктора Уотсона. Там я обнаружила записи (слава богу, неопубликованные) о деле, благодаря которому мы и познакомились с мистером Холмсом. Доктор, лелеявший мечты о литературной карьере, дал своей рукописи мелодраматическое название «Скандал в Богемии».

Хвала Господу, сейчас мы не в Богемии, а во Франции, а это совсем другое дело. Что касается мистера Шерлока Холмса, то его следует избегать, как чумы. Ну вот, пожалуйста!

– Вы выглядите гораздо лучше, мисс Хаксли, – заметил этот господин со своим обычным надменным видом, – чем когда мы виделись в последний раз.

– Надеюсь, – ответила я. – Ведь теперь я почти полностью избавлена от общества омерзительных личностей, которое мне навязали.

Сыщик не мог не заметить, что я включила его в число мерзких типов, с которыми столкнулась в нашем последнем приключении.

С приветливой улыбкой он снова повернулся к Ирен. Так поступают все мужчины. Примадонна как магнит, который притягивает и на оперных подмостках, и в более интимной домашней обстановке.

– Я позволила себе распорядиться, – сказала моя подруга, ответив ему улыбкой, – чтобы накрыли столик в гостиной, у окна, которое выходит в сад. Может быть, вы выпьете вместе с нами чаю. А пока что я схожу за рукописью, которая является целью вашего визита.

– Рукопись, которой вы так ловко завладели в том ужасном замке, прежде чем я смог ее прочесть, – уточнил он.

– Но ведь она написана не на романском языке, мистер Холмс.

– Я немного читаю на некоторых нероманских языках – например, «Psychopathia Sexualis» на немецком. Должен поблагодарить вас за то, что вы познакомили меня с такой уникальной работой по криминалистике. Вообще-то я только что вернулся из Австрии. Я встречался в университете Граца с профессором фон Крафт-Эбингом, который возглавляет там кафедру психиатрии и неврологии. Он, как вы помните, автор книги, которую вы так любезно мне одолжили.

– Можете ее не возвращать, мистер Холмс, и вам нет нужды меня благодарить. Монография уже сослужила мне службу. – Ирен отбросила роль любезной хозяйки. Казалось, дело происходит в средневековом замке, и на пол швырнули перчатку, как это когда-то делали мужчины, вызывая на поединок. – Вы хотите сказать, что консультировались с бароном фон Крафт-Эбингом? С ним самим лично? Недавно?

– А как вы думаете, моя дорогая леди, для чего же я снова ездил за границу?

– Разумеется, я полагала, еще по одному делу, связанному с главами иностранных государств, мой дорогой сэр.

Какие бы опасения ни вызывал у меня секрет, который я храню (о том, что мистер Шерлок Холмс презирает женский ум вообще и влюблен в ум Ирен в частности), я поняла, что присутствую при рыцарском поединке, а не при свидании. Эти «моя дорогая» и «мой дорогой» были лишь учтивым обращением при словесной дуэли между цивилизованными противниками. Ничего личного – только яростное профессиональное соперничество.

– Казалось бы, сама книга, – сказала Ирен, – дает достаточно пищи для размышлений. Что же еще мог добавить автор к каталогу низменных пороков?

– Всегда есть возможность узнать еще больше об огромном мире преступлений, мотивом которых является страсть. Профессор Крафт-Эбинг добился удивительных успехов в области криминалистики. Он зафиксировал поступки и особенности определенной породы убийц, которыми движет похоть, причем сделал это как ученый, а не полицейский. Это беспристрастное исследование, основанное на конкретных случаях, к которому не примешиваются ни политика, ни мораль. Только голые факты. Он описывает преступления, как бы отвратительны они ни были, без эмоций и искажений. И в большинстве случаев нельзя отрицать общность человеческих грехов. Ни одна деталь, сколь бы омерзительной она ни была для нормального человека, не укрылась от наблюдения и анализа профессора. Эта книга – классика, а ее автор – просто чудо.