Он заставил себя не думать о тех первых страшных минутах, когда пришло известие о смерти отца. Заставил забыть бледные лица вокруг. Громкий плач ничего не понимающих ребятишек. И внезапно наступившую тишину.
Он гнал от себя все, что не могло служить ему опорой, в которой он сейчас так нуждался. Лихорадочно искал выхода. Ему было шестнадцать лет, и он был старшим сыном в семье.
Об отце сообщили по телефону: к сожалению, он умер. Его пришибло бревном. Кто-нибудь приедет за телом? Приезжайте скорей!..
— Что?.. Да-да, приедем, — ответил он.
К телефону его позвал запыхавшийся соседский мальчишка. Голос в трубке звучал сердито. Он доносился издалека, из лежавшей за хребтом долины, и говорил суровые слова, в которых так и слышалось: нам, мол, тут покойники не нужны; чем скорее его заберут, тем лучше.
— Да-да, приедем, — запинаясь, выдавил он в трубку.
— Не слышу! — прокричал ему голос в самое ухо. — Говорите громче! — И строго добавил: — Я даже не знаю, как вас зовут. Кто это говорит?
— Нильс Фет!
И при этих словах Нильс увидел перед собой Фет — их крохотную усадьбу с бесплодной землей. Увидел без прикрас, в резком, беспощадном свете, который лишь подчеркивал ее убогость.
Нильс пошел с печальной вестью домой. Держался он молодцом.
— Ехать придется тебе, — сказала мать. — Ты уже большой.
— Разве шестнадцать лет — это много? — напрямик спросил он.
— Ты о чем?
Он не сумел объяснить. Но про себя подумал: в шестнадцать лет человек еще не взрослый.
— Я не могу бросить дом, — продолжала мать. — Ты только умойся и переоденься, Нильс.
Вокруг, надрывно плача, стояли его братишки и сестренки.
— Да замолчите вы! — прикрикнул он на них. Рявкнул как собака.
И они замолчали…
Обо всем этом он старался не думать сейчас, по дороге в незнакомую долину. Путь ему предстоял неблизкий. И в конце этого пути его ожидал мертвый отец.
Вот ты и сирота! — думал он ночью, лежа без сна на постоялом дворе.
Что-то нас ожидает? Что станется с бедной усадьбой?..
Наконец наступило утро.
Потом уже он понял, что на самом деле бессонная ночь ему только привиделась. Он почти все время спал.
И все-таки что нас ожидает? — думал он. Что теперь будет с нашей убогой усадьбой?
Эх, сирота ты, сирота… Ну, пора вставать.
Чем ближе подходил он к цели своего путешествия, тем больше задирал нос. Встречные это замечали и, желая поддразнить его, приветливо спрашивали:
— Куда путь держишь, паренек?
— Далеко, — коротко отвечал он.
— Небось поразвлечься захотелось?
— Да! — отрезал он, напуская на себя грозный вид. Но это никого не пугало. Люди только отворачивались и прятали усмешку.
Его нагнала машина, и он вскинул руку повелительным жестом, недавно вошедшим в обиход и ставшим уже привычным на шоссе.
Стой! Этому жесту повинуются все.
Машина остановилась. Из кабины высунулся человек и спросил, что ему нужно.
— Подвезите!
— Ну садись, только быстро, — без особой охоты согласился шофер. Надоела ему эта вечная просьба. Машина была грузовая.
Нильс залез в кабину.
Там сильно пахло бензином.
— У вас что, мотор не в порядке? — спросил Нильс. Уж очень ему хотелось показать себя хозяином положения.
— Чего?
— Да ничего, воняет больно.
Пожав плечами, шофер остановил грузовик.
— Вылезай.
— Ну уж нет! Поехали.
Машина тронулась. Шофер делал вид, что не замечает его. Нильс был хозяином положения. Эх, сирота ты, сиротинушка, повторял он про себя.
Он смотрел в окно. Повсюду уже чувствовалась весна. Нильс растерянным взглядом смотрел по сторонам, и ему очень хотелось пить.
Шофер сбавил скорость.
— Ну вот я и приехал, — сказал он.
— Но мне нужно дальше…
— Понятно, только я дальше не еду, — холодно заметил шофер. Машина застыла на месте. Безжизненная и бессмысленная, как любой неработающий механизм.
Нильс не стал препираться со взрослым. Он сдался без борьбы. Взял свой рюкзак и пошел дальше пешком. Перед взрослыми бесполезно напускать на себя важный вид. Им тоже когда-то было шестнадцать, и они видят тебя насквозь.
Он все шел и шел. Попуток больше не попадалось, а нанять машину было Нильсу не по карману. Автобус теперь пойдет только с утра. Видно, придется где-то заночевать.
Что же станется с нашей несчастной усадьбой?..
— Чего размечтался! — услышал он рядом сердитый голос. Заскрипели тормоза.
Нильс очнулся от своих мыслей. Чуть впереди слезал с велосипеда мужчина.
— Смотреть надо, куда идешь. Хорошо, сейчас обошлось, а если б это была машина?
Но он уже перестал сердиться. Смеясь, вскочил на велосипед и покатил дальше. Прямо навстречу весне. Вольный как птаха.
Снег на дороге сошел, и она успела подсохнуть за несколько погожих дней. Зато поля вокруг были еще насквозь пропитаны влагой. В тени кое-где сохранились потемневшие сугробы. С пригретых солнцем склонов долетал теплый запах земли, вереска, прошлогодней травы.
Но больше всего в этой долине привлекала внимание стремительно несущаяся вода. Ее мощный ровный гул сотрясал все вокруг. В самом низу долины бурлила и пенилась большая река. Она вбирала в себя сбегавшие по склонам ручьи, но для нее это была такая малость…
Нильс посмотрел вниз, на реку. Увидел плывущие бревна.
Тут и глазом моргнуть не успеешь, как убьет… стоит только зазеваться.
