Моим внукам Семену и Зое
На перроне меня никто не ждал. Еще минуту назад я весьма красочно представляла встречу старых друзей, объятья, радостные вопли, похлопывание по плечу и прочее в том же духе, а теперь стояла сиротливо, оглядываясь и пытаясь увидеть в толпе знакомые лица. Народ, вдоволь наобнимавшись, тянулся к зданию вокзала, а я продолжала стоять. «Опаздывают, – подумала с некоторой обидой. – Или вовсе перепутали, когда и каким поездом приезжаю. Чего взять с безголовиков?»
Перрон быстро опустел, ждать дальше не было никакого смысла. Подхватив чемодан, я побрела к зданию вокзала, на ходу набирая Иркин номер. Телефон выключен, сообщил женский голос. Очень мило. Забыть, когда я приезжаю, да еще и мобильный отключить… С телефоном Егора та же история. Черт бы побрал моих дорогих друзей. Отличное начало отпуска. Впрочем, сама виновата. Надо было послать их подальше и лететь на Кубу, как и планировала.
Между тем я вышла на привокзальную площадь, все еще продолжая оглядываться в тщетной надежде, что Ирка с Егором появятся или вдруг раздастся звонок и кто-то из них сообщит, куда их унесли черти, а главное, что теперь делать мне? Это, кстати, самый насущный вопрос. Если честно, меня так и подмывало вернуться на вокзал и купить билет в обратном направлении. Спасу свой отпуск. Но, по неведомой причине, я все еще брела по площади к стоянке такси. «Надо выяснить, почему они меня не встретили», – решила я. А кто мешает узнать это по телефону, находясь на той же Кубе? Когда-нибудь безголовики объявятся и все объяснят. Вполне разумно. Может, действительно сразу уехать?
От этого города я не ждала ничего хорошего. Само собой, город здесь ни при чем, просто с ним связаны весьма неприятные воспоминания, которые я намеревалась забыть. И поспешила сюда на всех парах… Где логика?
Окажись на стоянке толпа жаждущих уехать граждан, здравый смысл, возможно, победил бы. Но к тому моменту, когда я и мой чемодан туда добрели, в данной части вокзальной площади не было ни души, зато стоял ярко-желтый автомобиль с шашечками, передняя дверь гостеприимно распахнута.
– Свободны? – спросила я упитанного дядю за рулем, все еще играя с судьбой.
– Конечно, красавица, – улыбнулся он, вышел, запихнул мой чемодан в багажник, отрезая пути к отступлению. – Куда едем?
Я села на заднее сиденье, вздохнула и назвала адрес.
– Из отпуска вернулись? – спросил словоохотливый водитель.
– В отпуск.
– К родным?
– Вроде того. Как у вас тут жизнь? Не жалуетесь?
– Хоть жалуйся, хоть нет… идет жизнь. У всех по-разному. Давно у нас не были?
– Давно.
Я уставилась в окно, разглядывая проплывающие мимо дома.
– Пробки замучили, – продолжил мужчина. – Просто беда.
– Понятно.
Я попыталась вспомнить, куда сунула ключи от квартиры. В сумку? В карман чемодана? Остановиться я планировала у Ирки, наболтаться вволю… У себя светиться не хотелось. Но придется. Ладно. Скорее всего, на мой приезд попросту не обратят внимания. Я тут же задалась вопросом: хорошо это или плохо? То есть нравится мне это или нет?
Несколько лет назад я спешно покидала этот город как раз для того, чтобы избавить себя от подобных вопросов. И жила вполне счастливо. Но стоило здесь оказаться… Из-за поворота возник мой дом, пятиэтажная «сталинка» с лепниной в виде колосьев пшеницы и пятиконечной звездой под крышей. Сколько себя помню, дом красили в блекло-желтый цвет, теперь он был ядовито-розовым, ограждение балконов тоже поменяли. Вместо гипсовых балясин черная ковка с золотом. Жизнь не стоит на месте.
– Какой подъезд? – спросил водитель, въезжая во двор.
– Второй.
Я расплатилась, он достал мой чемодан, и я направилась к подъезду, гадая, как в него войти. Ключи от квартиры у меня есть, а вот домофон успели сменить, о чем тетушка меня предупредила. Ее комплект ключей сейчас у риелтора, но я даже толком не знаю, где находится эта чертова контора. В любом случае тащиться туда с чемоданом я не намерена. Кому из соседей лучше позвонить? Стасе? Или Маринке с четвертого этажа?
Пока я гадала над этим, дверь распахнулась, и Стася предстала передо мной в неизменной шляпке с розами и перчатках в сеточку. Выглядела она в точности так, как в последнюю нашу встречу. Все то же сморщенное личико с ярко-синими тенями на верхнем веке и красной помадой на губах.
«Сколько же ей лет?» – некстати подумала я, по-дурацки улыбаясь. Нам всегда казалось – лет сто. Спрашивать из нас никто не рискнул: как истинная женщина, Стася подобное любопытство не приветствовала.
Она окинула меня хмурым взглядом, а я продолжала улыбаться и, заподозрив, что ответной улыбки не дождусь, сказала весело:
– Здравствуйте.
То ли старушке изменяет память, то ли это я так изменилась, что меня не узнать? Стася нахмурилась еще больше, после чего схватилась за сердце:
– Зоська? Матка боска, ченстоховска, ты?
Вообще-то, я Софья, но с легкой руки Стаси, обладательницы диковинного имени Станислава-Августа и польских кровей, меня в родном дворе иначе никто не звал. Чтоб вы знали, Зося – это Софья по-польски, если верить Стасе, конечно. Сама я информацию проверить так и не удосужилась. Та же Стася утверждала, что польской крови и во мне с избытком. Ничего не имею против, но папа к утверждению соседки всегда относился с сомнением.
