Рассказы охотника

Ко мне в комнату вбежали, запыхавшись, деревенские ребятишки.

— Дяденька, кого мы нашли! Ой, кого мы нашли! Глазищами так и ворочают!.. — загалдели они все разом, перебивая друг друга.

Из сбивчивых рассказов ребят я только понял, что они нашли в лесу логово с какими-то серыми лохматыми зверями, должно быть с волчатами. Я взял ружье и вместе с ребятишками отправился в лес.

Они привели меня в самую глушь, на старую, заболоченную гарь.

Кругом громоздились наваленные друг на друга темные полусгнившие стволы деревьев. Приходилось то подлезать под них, то перелезать через сплошные заграждения. Вывороченные корни торчали вверх, будто щупальцы гигантских осьминогов. В ямах под ними чернела густая, как деготь, болотная вода.

Между гниющими деревьями густо разросся молодой зеленый березняк и разные болотные травы.

Даже в жару здесь было прохладно и остро пахло душистой болотной сыростью.

— Куда же мы идем? — спросил я у своих провожатых.

— А вон на ту гриву. Там у самого края… — заговорили они, показывая на небольшой, поросший сосняком холмик.

Мы двинулись дальше. Смотрю — ребята мои начали отставать.

— А что как сама матка с ними? — говорили они. — Уж и задаст она нам — больше не полезешь.

Я плохо представлял, каких именно зверей нашли дети, и потому, сознаюсь, тоже не без робости приближался к таинственному логовищу. Может быть, там не волки, а рысь! С ней разговор похуже будет. Волчица труслива, она в случае опасности убежит от детей, а рысь, пожалуй, и броситься может.

Ребятишки пропустили меня вперед, а сами сбились в кучу за моей спиной.

— Вон, вон, видишь, сосна повалена, под корнями будто нора. Там и сидят… все серые, лохматые, глазища так и горят… Стра-а-ашно!..

Я взвел курок ружья и стал осторожно подбираться к логовищу. Подойдя шагов на десять, я свистнул и приготовился стрелять. Но из-под сосны никто не показывался. Я подошел ближе, свистнул еще раз. Опять никого.

Да есть ли там кто-нибудь? Может, давно все убежали?

Я подобрался к самой сосне и заглянул под корни.

Вижу — два каких-то серых пушистых существа жмутся друг к другу. Я пригляделся получше и чуть не вскрикнул от удивления: в норе под корнями сидели два серых мохнатых филиненка. «Ну и птицы! А я-то их чуть за зверей не принял. Да какие забавные, глазастые! Возьму-ка, — думаю, — одного домой, отвезу в город, в школьный живой уголок. Вот уж ребята обрадуются!»

Я обмотал руку носовым платком, чтобы филиненок меня не поранил, и не без труда вытащил из-под корней большого, отчаянно сопротивлявшегося птенца.

Ребята обступили меня.

— Ну и страшилище! А глазищи-то, глазищи! И на птицу совсем не похож!

Филиненок был уже почти со взрослого филина, с огромной головой и желтыми кошачьими глазами; весь в коричнево-сером пуху, кое-где у него уже пробивались перья.

Он испуганно озирался, раскрывал рот и злобно шипел.

Мы принесли его домой и посадили в просторный чулан.

Пойманный филиненок очень скоро привык ко мне. Когда я входил в чулан, он больше не жался в угол, а, наоборот, неуклюже бежал ко мне навстречу, раскрывал рот и требовал еды.

Кормил я его мелко нарубленным сырым мясом, которое он глотал с большой жадностью. Назвал я его Филюшей.

Филюша чувствовал себя отлично; он быстро рос и покрывался перьями. Часто, сидя на полу, он начинал размахивать крыльями и подпрыгивать, стараясь взлететь.

Один раз, войдя в чулан, я не нашел филина на обычном месте — в углу за ящиком. Я обшарил весь чулан — Филюши нигде не было. Значит, удрал как-нибудь.

Мне было очень досадно и жаль филиненка. «Ведь летать он еще не умеет, кормиться сам не сможет, забьется куда-нибудь под сарай или под дом и погибнет», думал я.

Вдруг надо мной кто-то завозился. Гляжу, а это Филюша: сидит на полке у самого потолка и поглядывает на меня.

Обрадовался я, говорю ему:

— Вот ты куда, разбойник, забрался! Значит, крылья покрепче стали; скоро и совсем летать начнешь.

После этого прохожу я как-то раз мимо чулана. Вдруг слышу — там шум, возня какая-то. Открыл дверь, гляжу — сидит Филюша посреди пола; весь распушился, шипит на меня, клювом щелкает.

Понять не могу, что с ним такое случилось. Пригляделся я: вижу — а у филина из-под лапы огромная крыса торчит.

— Эге, брат, да ты здесь уже за крысами охотиться начинаешь?

«Вот ведь как интересно! — подумал я. — Взял филиненка из гнезда совсем маленьким, никто его не учил, а пришло время, он и сам за охоту принялся».

Съел Филюша крысу всю до последней косточки и шкурку тоже съел, потом взлетел к себе на полку, уселся там и задремал. А наутро гляжу — на полу под полкой лежит твердый серый комочек: это Филюша остатки выплюнул.

Хищные птицы всегда так делают: глотают добычу целыми кусками, вместе с костями, с шерстью, с перьями. Мясо у них в желудке переварится, а все несъедобное в твердый комочек склеится. Они его и выплюнут. Такие комочки называются погадками.

С тех пор как Филюша поймал крысу, я перестал кормить его рубленым мясом, а стал ему стрелять воробьев, галок, ворон. Принесу и брошу на пол убитую птицу. Филюша сразу весь распушится, нацелится на добычу, будто она живая, потом бросится с полки, схватит когтями и начнет ее рвать своим крючковатым клювом. Наестся — и назад на полку.