Напугать мейнца — дело очень непростое. А уж напугать его другим мейнцем — вообще гиблая затея. Все свои нам свои, вне зависимости от внешнего вида, привычек и достоинств в куче с недостатками. А если кто-то из своих вдруг выходит из себя — это же не повод пугаться, это пустяки, дело житейское.
Мир тут, конечно, такой, что святых мало. И народ выходит из себя, бывает. Из-за денег, как правило. Порой — из-за статуса. Иногда попадается какая-нибудь законченная гнида, подлец или ещё что-то в таком роде, которую охота вывернуть мехом внутрь или выставить в открытый шлюз без скафандра — но сравнительно редко, и уровень гадства от места рождения не зависит. И уж совершенно точно в нашем общем доме не бывает распрей из-за идеи.
Если вдруг у кого-то такие идеи, что другие идеи мешают — он находит себе подходящую компанию, работает и общается с этой компанией, воюет вместе с этой компанией и параллельно поминутно обсуждает с друзьями, какие сволочи все остальные. Нормальная игра. Я даже как-то видел лавийца, то есть, стопроцентного гуманоида, в команде категорических ненавистников людей — и ничего, приняли его там. Он терпеть не может своих, они — чужих, им есть, о чём поговорить.
Многим нравится дружить против кого-нибудь — так и пусть. В нашем общем доме это дальше трёпа не идёт.
В Просторе — другой вопрос. В других мирах полно идейных борцов из породы тех самых законченных гнид, которые на Мейне не уживаются. Но Простор — он и есть Простор, глупо пенять. Во Вселенной главный девиз — «Разнообразие!»
Бывает, встретишь в космосе кого-нибудь, кто решит наставить тебя на путь. Ну что… У наших бойцов для подобных случаев есть баллистические ракеты, лазерные установки и электромагнитные пушки, а у тех, кто не воюет — отличные двигатели, позволяющие оторваться раньше, чем оппонент войдёт во вкус. Как правило, хватает — того или другого.
И я привык о себе думать как о пацифисте, который понимает и любит обитателей всей видимой Вселенной, за крайне редкими исключениями. Забыл, что есть у меня одна старая фобия; как-то случая не было ей проявиться. Потому что, слава Простору, объектов фобии я живьём никогда не видал.
Но всё когда-нибудь случается в первый раз.
Честно скажу: я Шеда Бухгалтера не очень-то хорошо знал. Понаслышке больше. Народ о нём говорил, что он — адмирал ответственный и спокойный парень, да и вообще тэффяне — приятные ребята. И мы с Тама-Нго к нему заглянули, когда понадобилось заправиться.
Он нас принял по-дружески. Да, симпатичный: немолодой такой орёл, красная шевелюра сединой присыпана, как пеплом, серьёзный — и стая отлично выглядит. Прошли мы по его космодрому между высококлассными боевыми машинами: сразу видно, что никого тут не шугают и не гнобят, и люди, и нелюди в пропорции, как говорится. В общем, уютное, думаю, местечко.
И вот сидим у него в штабе, я пью кофеёк и гоню всякую всячину, а Тама-Нго орлам гадает по зрачкам и по отпечаткам пальцев. И вдруг у меня на ПП-уровне ощущение: угроза сзади.
Оборачиваюсь — и вижу самую кошмарную тварь в нашей части Галактики.
Прямо скажу — не совладал с собой. Никогда у меня до этого спонтанных приступов телекинеза не случалось, а тут — так вмазал, что жуть пролетела метров пять, сшибая столы, и врезалась в стену. И силовой кокон я выстроил быстрее, чем сообразил. И как заору:
— Шед, вы что, обалдели тут?! ЭТО же расстреливают на дальних подступах!
А Шед:
— Проныра, успокойся, это же Ли-Рэй…
— Да мне, — ору, а самого трясёт, — начхать, как его звать! Что оно на Мейне делает?! Нельзя этому на Мейну! А если оно тут живёт, то мне тут делать нечего! Тама-Нго, валим отсюда срочно!
Шед состроил виноватую мину.
— Прости, — говорит, — не предупредил. Это Ли-Рэй, он безопасный.
А мне не успокоиться никак. Фобия — она и есть фобия. Единственное, что могу сделать — пытаюсь удержаться, не добить тварь-то.
— Не бывает, — говорю, — их безопасных! Атомные бомбы, может быть, и бывают безопасные, а кэлнорцев безопасных не бывает! Тем более, что ты на морду-то его глянь!
Шед покивал.
— Ну да, — говорит, — на морде — да… Не стирается. Особым способом нанесено, фактически в ткани встроено. Даже если до черепа содрать, всё равно восстанавливается.
Спокойно так говорит. И меня начало немного отпускать, да ещё, гляжу, Тама-Нго, хоть и дёрнулся, тоже, вроде, успокоился уже. И я совсем было собрался спросить, что к чему, но тут к твари подошла девочка-нги — помочь встать, всё такое. И ведёт себя… нежно. И меня снова замкнуло.
— А почему, — говорю, — тогда девчонка рядом с ним?! — и тут вдруг мне такая кошмарная мысль приходит в голову, что аж в пот бросает. — Слушай, — говорю, — Шед… а вы тут не сторонники расовой теории, часом?
Чтоб я сдох! Я уже на полном серьёзе думаю, не стоит ли всё это место выжечь атомным костерком к трёпаной маме, чтобы на Мейне жилось спокойнее. Но Шед сам на меня смотрит безумными глазами. Оскорблёнными.
— Я что, — говорит, — похож на идиота? Как ты мог предположить вообще?
Ну, неловко было признать, что чуток есть, напоминает. И тут Тама-Нго выдаёт:
— Проныра-Берегущий-Свободу, послушай… Он… Боец-Железной-Когорты-Несущей-Себя-Как-Чуму — безопасен.