I
За выгоном шли пустые, давно выжатые полосы, а за ними начиналась луговина, а дальше, около речки, рос редкий ельник. Елки были высокие, необыкновенно толстые и раскидистые. Они одна по одной засыхали каждый год, но мужики не выводили совсем ельника потому, чтобы под ними в ненастье могло спрятаться стадо. В этих елках в веселый осенний денек собрались ребятишки из деревни и готовились разводить костер.
Ребята были всякого возраста; вертелся, как кубарь, румяный белоголовый одиннадцатилетний Юшка Карпов; торчал, как шест, длинный и худой Матюшка; здесь же были бойцы Ванька Рожок и Андрюшка Кузнецов; не обошлось и без Максима Максимыча.
Максим Максимыч был младший сын богатого мужика Бурмистрова. До этой весны он жил в Петербурге, в конторе на заводе, но заболел чахоткой и приехал в деревню лечиться. В деревне за лето он очень поправился и все время возился с ребятишками. Он им рассказывал про Петербург, часто играл на скрипке и пел песни и каждый праздник ходил с ними на речку или в лес. Сегодня он привел их сюда затем, чтобы развести костер.
В то время как ребята стояли и советовались, где им лучше закладывать костер, под одной из самых больших елок сидела старая белка и, найдя молодой белый гриб, завтракала. Она ела с большим аппетитом. Недавно она распустила своих детенышей, которых она принесла в эту весну и нянчилась. С детьми, когда они были малы, ей приходилось немало хлопот. То она боялась, как бы они не свалились с елки, не попались бы вороне или, бегая по земле, не зазевались бы и не наскочили бы на Пастуховых собак. Но лето прошло благополучно. Детеныши выросли, и теперь каждый устроил себе свое гнездо и обходился без материнских забот. Матери можно было и отдохнуть. И она отдыхала. Ела она с аппетитом еще потому, что ей нужно было запастись жирком на зиму и обрасти теплой шерстью.
Белка убрала весь грибок и чувствовала некоторую тяжесть в желудке. Она подумала, что хорошо бы теперь напиться свеженькой водицы и отправиться на елку в свое гнездо.
В это время один из ребят заметил ее и крикнул:
– - Ребята, векша!
Юшка, побежавший было ломать сучья для костра, оглянулся. Он увидел замершего на одном месте Ваньку Рожка, который стоял как вкопанный, уставивши глаза на сидевшую на истлевшем игольнике белку. Белка прижала пушистый хвост к спине и испуганными глазами глядела на него…
В Юшке что-то проснулось. Он тотчас же схватил еловую шишку и, наметившись, пустил ее в белку.
Он не попал, но белка, услышав шорох упавшей шишки, моментально встрепенулась и, как пуля из ружья, бросилась вперед. Она вскочила на ствол елки и моментально скрылась в чаще ветвей.
– - Лови! Лови! -- закричали в несколько голосов ребята, сбежались все вместе и стали окружать елку.
К елке подошел и Максим Максимыч.
– - Что такое? -- спросил он.
– - Векша.
– - Где?
– - Вон, на елке!
Ребята подняли головы и стали разглядывать, где скрылась белка. Она была около верхушки, сидела на толстом суку и, держась передними лапками за ствол, повернула голову к ребятам и с тревогою глядела на них.
Ребята закричали:
– - А-а! О-о! У-у! Ух!
Этот крик испугал белку, и она вспрыгнула еще выше и вдруг, вбежавши на конец сука, ринулась изо всей силы к другой елке и, перелетевши пространство, спряталась на ней. Ребята снова загалдели на нее, в белку полетели шишки и палки. Один сухой сучок, летевший кувырком, чуть не задел ее пушистого рыжего хвоста.
Белке сделалось жутко, и она чувствовала, как громко стучит ее сердце и дрожат жилы в ногах. В когтистых лапках у ней не было обычной твердости… К этому еще прибавлялась тяжесть в желудке и усиливавшаяся жажда. Ей стало очень тяжело, и она подумала:
"И чего им от меня нужно?.."
Она опять стала глядеть вниз. Красные, возбужденные рожицы ребят были обращены к ней, и горящие звериной дикостью глаза глядели на нее.
Белке стало совсем страшно. Она чувствовала, что если она попадет к ним в руки, то ей от этого станет так же сладко, как если бы ее поймал ястреб.
Она поднялась еще выше и решила сидеть тут под маковкой ели. "Пусть-ка попробуют достанут меня здесь", -- подумала она.
Она прилипла к верхушке и опять взглянула вниз. Ребята переходили с места на место и все указывали на нее. Но они только указывали. Они даже не кричали и не кидались. Белка стала успокаиваться. Сердечко ее застучало ровнее, и в ногах появилась обычная твердость. Вот только жажда не унималась… Потом ей хотелось подремать. Если бы ребята ушли, она непременно перебралась бы в свое гнездо и вздремнула б.
Но ребята не уходили. Они стояли и глядели на нее.
Вдруг белка почувствовала, что ствол елки подрагивает. Она встрепенулась, взглянула вниз и увидала, как по сучьям елки к ней подбирался Андрюшка. Вот его курчавые волосы и черные горящие глаза… Белку охватил ужас. Она мгновенно отлипла от ствола и прыгнула на другую елку.
Когда она перелетала, опять поднялся галдеж. Ребятишки захлопали в ладоши, закричали, завизжали. Белка с этой елки полетела на другую, потом на третью, на четвертую. Ей хотелось как можно дальше убежать от этих чудовищ, но они, бешено крича, бежали вслед за нею, кидались шишками, палками, стучали по стволам елок, за которые она цеплялась, а это было очень неприятно. Они догнали ее до крайней елки. Дальше уже не было высоких деревьев и только чернели кое-где кусты. Белка притаилась и почувствовала, что дело плохо. Она попала в такую опасность, в какой давно не бывала. Что ей теперь делать? Возвращаться назад -- все равно не спасешься, а бежать дальше -- некуда, да и силы не стало.
