Пролог
13 февраля 2008 года
В общем-то, все не так страшно, как можно подумать.
Кровь в моей работе льется не часто, зато аккуратность и точность требуются постоянно. Я занимаюсь этим уже больше года, и о моих дневных трудах вечером обычно можно догадаться только по нескольким капелькам запекшейся крови на кроссовках, да по тонкому сальному налету на лице и руках (говорят, это страшно полезно для кожи). Но сейчас, в виде исключения, мои руки по локоть измазаны густой кровавой жижей, а на фартуке, подсыхая, превращаются в зловещие коричнево-алые пятна.
Я еще раз наклоняюсь над картонной, выстеленной пластиковой пленкой коробкой и выпрямляюсь, держа в руках скользкий, плотный и тяжелый орган, похожий на пропитанную кровью губку. Он плюхается на разделочный стол, словно еще живая рыба на дно лодки, и, кажется, готов соскользнуть на пол и удрать. Коробка глубокая, и, стараясь дотянуться до дна, я щекой задеваю измазанный край. Теперь кровавый мазок, стягивая кожу, подсыхает на щеке, но я даже не пытаюсь стереть его. Во-первых, сделать это просто нечем, а во-вторых, мне кажется, он придает моему образу законченность.
Из ножен, висящих на металлической цепи на поясе, я достаю большой тесак. Основную часть работы я делаю при помощи филейного или разделочного ножа: он гораздо меньше, у него тонкое, слегка изогнутое пятнадцатисантиметровое лезвие и деревянная рукоятка, которая из-за впитавшегося ланолина и жира на ощупь кажется шелковой. Этим малышом я легко вскрываю суставы и разделяю на составные части группы мышц. Зато, орудуя тесаком с тяжелым и длинным лезвием, я могу рассечь печень одним ударом. Получаются ровные, тонкие ломти. Филейным ножом пришлось бы пилить, и края были бы рваными. Кому это надо? Приятно, когда лезвие входит в орган, как в масло. Легко. Уверенно. Бесповоротно.
Когда немногим больше года назад я сказала своему мужу Эрику, что хочу заниматься именно этим, он меня не понял. «Стать мясником?» — переспросил он и поморщился так, будто принял мои слова за неудачный розыгрыш.
Мне стало обидно. Было время, всего-то несколько лет назад, когда в его сердце не нашлось бы места и тени недоверия. Конечно, я сама виновата в том, что все изменилось. Но объяснять что-то Эрику казалось странным и непривычным. С какой стати? Я знала его уже шестнадцать лет, практически половину своей жизни. Знала еще красивым и застенчивым голубоглазым подростком в мешковатых шортах, растянутом свитере и старых кроссовках, с вечной растрепанной книжкой, торчащей из заднего кармана. Я сама выбрала его с самого начала, сама решила, что именно он — тот, кто мне нужен. Половина школьных лет ушла на то, чтобы пробиться через толпу хорошеньких одноклассниц, которые так и вились вокруг Эрика — до того он был очаровательным и славным. Мне это удалось. В восемнадцать лет мне удавалось практически все, что я задумывала, и остановить меня было непросто. Хочу. Беру. Владею. Вот такой простой девиз. И ведь мой выбор оказался правильным. С самого начала стало ясно, что мы с Эриком — как два совпадающих фрагмента паззла. С самого начала мы не сомневались в том, что двум нашим жизням предназначено сплестись в одну.
Всего у меня получается восемь ломтей насыщенного бордового цвета. Весь стол заляпан кровью, и ее металлический привкус висит в воздухе. Я меняю нож и осторожно удаляю плотные бледные трубочки сосудов, пронизывающих мякоть. Правильно приготовленная печень бывает хорошо поджаренной снаружи и восхитительно мягкой внутри. Ни один с трудом прожевываемый кусок не должен осквернять ее кремово-нежной сути. Шесть из этих ломтей, разложенные на блюде, отправятся на витрину, а два я откладываю, чтобы упаковать и забрать домой: они станут нашим обедом в День святого Валентина. Когда-то я ждала от этого праздника только открыток с сердечками и коробок с шоколадными конфетами, но за два последних года, проведенных среди разрубленных туш и осколков разбитого сердца, научилась по-другому смотреть на жизнь. Теперь-то я знаю, что она, пожалуй, сложновата для таких милых и ничего не значащих пустяков. И еще я поняла, что меня это, в общем, устраивает.
Печень на двоих, приготовленная в День святого Валентина
1/2 стакана муки
кусок хорошей говяжьей печени, очищенной от всех
жил и пленок (нарезать ломтиками по 6 см)
соль и перец по вкусу
2 ст. ложки сливочного масла
1 ст. ложка нерафинированного оливкового масла холодного отжима
Ровным слоем высыпьте муку в широкую тарелку. Посолите и поперчите ломтики печени и обваляйте их в муке, стряхните излишки.