Пролог
Уэс Роквилл безрадостно таращился сквозь грязное окно на хмурый день. Через стекло доносился приглушенный гул. Окрашивая улицы Манхэттена золотистыми штрихами, сквозь небоскребы пробивалось предзакатное солнце. Уэс прищурился. Скула все еще болела, напоминая об очередной неудаче. За последние три недели синева уже сошла, но глубоко в костях боль ощущалась. Уэс поскреб макушку. Военная стрижка привлекала внимание. Почти выбритые на висках, волнистые светлые волосы плавно огибали идеальной формы череп. Уэс попытался разглядеть билборд на другой стороне дороги, но из-за той бури, что царила у него в душе, буквы казались нерешаемой головоломкой, да и сложить их воедино ему не хватило бы терпения.
В комнату, не глядя на Уэса, ворвался Харрис. Белая рубашка вся помялась, под мышками виднелись мокрые круги от пота. Его лысая голова поблескивала. Глубоко посаженные глаза прятались за комично, словно карниз, нависавшими бровями стального оттенка. Пожилой мужчина с отвращением бросил папку на заваленный стол и прорычал глубоким басом:
— Решено!
Голубые глаза встретились с голубыми глазами. Уэс отвел взгляд прежде, чем его начальник продолжил. Широкие плечи в отчаянии опустились. Шесть футов еще сильнее вжались в кресло.
— Три года в полиции штата, — сказал шеф.
— А это обязательно? — пробормотал Уэс.
— Молчать! — приказал Харрис. — Ты прошел все письменные тесты.
— Это нам известно, — угрюмо ответил Уэс.
— Ты скулишь что ли, Роквилл? Я уже говорил, что для этого подразделения ты был вишенкой на торте. Самый молодой новобранец. Я лично за тебя поручился. — Харрис наклонился чуть вперед, волосатые костяшки пальцев вжались в папки, беспорядочно лежащие на столе. — Слишком рано. Надо было оставить тебя в офисе, но мне не хотелось взваливать на тебя слишком много бумажной работы. Вся эта читальня, она тянула бы тебя назад.
— Об этом шла речь в моем заявлении, — холодно сказал Уэс. — И это не предмет спора, сэр. Я преодолел все свои ограничения.
— Возможно, так и есть, но я чувствую, что поспешил. Это элитное подразделение. Сюда попадают только лучшие, — сказал Харрис, скорее обращаясь к себе, чем к молодому человеку.
— Вы хотите сказать, что я не дотягиваю до всей остальной команды? — спросил Уэс.
— Ты поставил меня в ужасное положение. Моя собственная репутация под угрозой.
— Мне очень жаль, — тихо ответил Уэс.
— Тебе жаль! — рявкнул Харрис, на его бледном лбу вспучились фиолетовые вены. Уэс зачарованно на них уставился.
— Увидел что-то интересное? Смотри мне в глаза. На меня смотри, Уэсли! — Харрис весь кипел.
Уэс поднял на него взгляд.
— Ты не смог сопроводить одну-единственную старушку, — сказал Харрис.
Уэс, опустив глаза, еще сильнее вжался в кресло.
— Я не знаю, как это произошло.
— Ты не знаешь? Так я тебе расскажу! — В уголке рта Харриса собралась слюна, которая и слетела с его лица, когда он заорал: — Мы сказали: "Не смотри ей в глаза!"
— Я не смотрел. Вернее, смотрел, но...
— Никаких но. Ты просто позорище. Твоя сестра самый уважаемый прокурор в Нью-Йорке, — уже тише сказал Харрис, откинувшись на спинку кожаного кресла. Он взял с края стола фотографию размером восемь на десять и ткнул в привлекательного блондина, запечатленного на семейной фотографии. — Твой брат глава антитеррористического департамента. — Харрис бережно поставил фотографию на место. Вздохнув, потер лицо. — Мы находимся в чертовом здании, названном в честь твоего деда.
— Я знаю, пап.
— Не "папкай" мне здесь. — Харрис вытянул квадратную ручищу. — Своей некомпетентностью ты меня подставил! Не жди особого к тебе отношения.
— Я и не жду, чтобы ко мне относились иначе, чем к другим. — Оставшуюся часть ответа Уэс проглотил. Не стоит нарываться, даже несмотря на обстоятельства.
— Я спустил на тормозах тот случай с козлом.
Уэс попытался побороть улыбку.
— Ах тебе смешно? А вот твоя мать считает иначе.
— Привести его в общежитие оказалось тяжелее, чем вывести оттуда.
Харрис покачал головой.
— С твоим братом такого никогда не случалось.
Уэс отвернулся, улыбка испарилась. "Ну, вот опять", — подумал он. Его сравнивают с Эндрю. Добрый старый Эндрю, мальчик-вундеркинд. Первый в классе, непревзойденный спортсмен; как бы тяжело он не работал, бриться ему не нужно было. Каждый волосок лежал на своем месте; зубы отличались такой белизной, что светились в темноте. Пока лицо Уэса краснело от стыда, его внутренности заполняла обида. По правде говоря, Эндрю никогда с ним не соперничал; ему и не надо было. Это было его обычное состояние. Уэс отказался попытаться встретиться с братом в баре еще несколько лет назад. Казалось, только мама его и понимала. Она лелеяла в доме мир, не позволяя супругу запугивать Уэса своей тяжелой любовью. Отец, вероятно, думал так же, поскольку частенько Уэс слышал, как он бормочет: "Она всегда тебя баловала. Так и не позволила повзрослеть".
