Владимир Бочкин
Проект "Психея"
Звонок прозвенел без десяти четыре утра.
Я приоткрыл глаза. Во тьме светятся зелёные цифры. Совсем спятили! Время визитов ещё не пришло. Я уткнулся в нагретое одеяло. Идите на фиг! Все.
Звонок прозвенел ещё раз. Я зевнул и почесал ногу. Никого нет дома, неужели не понятно! Никаких переговоров с ночными визитёрами. Полный, безоговорочный бойкот.
Две коротких и три длинных пронзительных трели. Я вздохнул в подушку. Почему у гостей такой неприятный голос! Я прижался щекой к мягкой ткани. Влажный весенний сумрак заливает комнату. Сквозь щель между шторами пробивается свет уличного фонаря.
Какой дурак откроет дверь ночью! Ограбят, убьют, снова ограбят, ещё и должен останешься. И только потом убедятся, что грабить нечего. Может самому вынести заначку, последние пятьсот рублей до получки? Или старый дивидишник?
Два длинных, три коротких. Либо надо мной издеваются, либо это загадочное морзе шлёт послание с того света. С того света, что за дверью.
Я сел в кровати и поёжился. Сунул ноги в тапочки. Тело обтянула мягкая футболка с улыбающейся рожицей на груди.
Звонок перерос в непрерывную трель.
С другой стороны, вдруг пожар или инопланетяне прилетели, встретить некому. Соседи затопили или я соседей затопил. Вариантов множество, так что придётся шлёпать к двери.
Я натянул спортивные штаны и отдёрнул штору. На улице, прямо под фонарём, в тонкой плёнке мелкого дождика, стоит большая чёрная машина. Лэнд Крузер, наглухо задраенный тонировкой. Ну, это явно не ко мне. Скорее, к моему соседу напротив.
Пошёл к двери и поймал себя на том, что подкрадываюсь, словно во вражеском тылу. Я передёрнул плечами и зашаркал тапочками. Светлой точкой блестит глазок. Я склонился к нему. Звонок оборвался.
На площадке трое. В синих свитерах и коротких серых пальто. Двое молодых позади. А впереди седой мужик лет пятидесяти. Плечи распирают пальто, свитер обтягивает мощную грудь. Крупные черты лица, а на нём выражение человека, который гуляет только под дождём. Безучастные серые глаза. На белой рубашке красный галстук.
Ночная тишина, которую боишься разбудить неприятными известиями.
- Кто там?
- Полиция.
Рука в чёрной перчатке закрыла глазок каким-то удостоверением. Всего на секунду.
- Мы по поводу вашего соседа Василькова.
Я покачал головой. Так и думал, что когда-нибудь меня будут допрашивать об этом бандите. Но не предполагал, что так рано утром.
Странно, что все полицейские в штатском. С другой стороны, если бы хотели обмануть, обязательно, хоть один был бы в форме, для достоверности. А эти, скорее всего из отдела по борьбе с бандитизмом или чекисты не хотят пугать своими корочками.
- Ночь на дворе, - сказал я.
- Открывай, давай! – сказал седой, и легонько пнул старенькую деревянную дверь.
Значит настоящие полицейские.
Два раза щёлкнул замок. Скрипнула дверь. Рослые фигуры накрыли меня тенью. Седой смерил взглядом.
- Михаил Ковалёв?
- Да.
Обтянутый чёрной кожей кулак врезался в моё солнечное сплетение. Грудь взорвало огнём. Дыхание провалилось в другое измерение и просило себя не ждать.
Люди в сером подхватили меня под руки и потащили вниз по лестнице. Гулко стучали подошвы. Сзади шёл седой. Никто не потрудился закрыть дверь.
Меня несли быстро, но без спешки. Как в тумане мелькали свежевыкрашенные зелёные стены подъезда. Я сипел на руках похитителей. Дверь с лязгом ушла в сторону и меня выволокли в сырую, рассветную ночь. Потащили к чёрной машине. Один из тапок соскользнул с ноги и остался позади. Пальцы босой ноги опустились на холодный асфальт.
- Пусть сам идёт, - сказал седой.
Меня тут же опустили на землю, но руки по-прежнему крепко держали мои локти. Я ловил ртом мокрый воздух.
Рядом с крузером затормозил чёрный джип. Из него вылез давешний Васильков. Он улыбался и что-то мурлыкал под нос. Наверняка из ресторана. Плотный, в чёрной кожаной куртке, он стоял, покачивая барсеткой. Левый глаз закрыт чёрной повязкой, из-за которой кореши зовут его Пират, чем Васильков очень гордится.
Тут он увидел нас, и его голос сломался. Один из серых открыл дверцу, и меня зашвырнули внутрь, оба сопровождающих влезли следом. Один справа, другой слева. Меня сдавило с двух сторон твёрдыми телами. Ещё один сидел за рулём.
Седой шёл последним, с прежним скучающим видом. Он бросил Василькову, не останавливаясь.
- Рот закрой, пулю поймаешь.
Бандит клацнул зубами и, втаптывая каблуки в асфальт, поскакал к подъезду. Вильнул задом, перепрыгивая мой тапок. Я смотрел вслед. Как же так, ведь мы же соседи! Конечно, он гнида, каких мало и попортил литры крови жителям двора. Наш подъезд дружно молится, чтобы его поскорее убили. Желательно взорвали в этом самом джипе, который он бросал, где попало, даже у самого подъезда. Но нельзя же вот так, равнодушно стоять и смотреть, как похищают человека, с которым ты вырос в одном дворе! Я забыл про дыхание. Но Васильков вовсе не собирался стоять и смотреть. Он нажимал кнопки домофона и никак не мог попасть на нужные. Кроме меня, никто не удостоил его взглядом. Седой сел спереди, рядом с водителем.
