— Славик, выручай! Ты же — спец по всякой хренотени. Кто, если не ты, сможет разобраться в этой дуристике?
Влад не был похож на себя, на того Влада, которого я знал со школьных лет. Раньше он отличался спокойным, уравновешенным характером, обладая крупным телосложением, относился к ровесникам с вальяжной снисходительностью.
Не помню, чтобы он выходил из себя или нервничал. Даже в экстремальных ситуациях, как во время разборок с подвыпившей шпаной, его флегма была непробиваемой. Не могли вывести его из себя и угрозы директора о возможном исключении, а после — неоднократные вызовы в милицию. Его невозмутимость и внутренняя уверенность в собственной правоте ставили всех в тупик и, не исключено, именно благодаря таким качествам Влад умудрялся выбираться сухим из воды в ситуациях, где другой бы на его месте отгреб по полной программе.
Друзьями мы с Владом не были, да и сомневаюсь, чтобы у него были друзья. Со всеми он держался ровно, но на расстоянии, словно отгораживался незримой стеной от всего, что его лично не касалось.
В учебе Влад не блистал, но в институт поступил и даже закончил его. О дальнейшей судьбе одноклассника я знал по обрывочным слухам. Мол, некоторое время мотался челноком по открывшемуся в перестроечные времена зарубежью, тогда многие начинающие бизнесмены, таким образом, зарабатывали стартовый капитал. Затем выкупил место на центральном рынке и по заграницам для него уже мотались другие. Позже Влад, якобы забросил торговлю, организовал свою фирму и вроде бы преуспел на бизнесовом поприще.
Пути наши не пересекались. Школьные встречи Влад игнорировал и с бывшими одноклассниками связи не поддерживал. Постепенно он стерся с памяти, вспоминал я о нем лишь иногда, листая старые школьные альбомы, да и то мимоходом.
Прошло больше двадцати лет, и, вот он, Влад, сидит напротив, растолстевший, но еще не утративший былую форму. Одет в дорогой костюм, рубашка с золотыми запонками, галстук от какого-то «диора». Внушительное кресло, украшение моего кабинета, ему тесновато. Владу неудобно, он постоянно ерзает, а несвойственная ему нервозность в доли секунды перечеркивает казавшийся незыблемым образ из детства.
Влад появился без предупреждения. С утра изводил секретаршу шефа назойливыми вопросами, когда я прихожу на работу и буду ли вообще? При этом он наотрез отказался общаться с директором. Игорь Владимирович наметанным глазом учуяв богатого клиента, едва не распластался перед ним, предлагая переговорить в кабинете за чашечкой кофе. В ответ Влад одарил его высокомерным взглядом (мне после Наталка рассказала), мол, кто ты такой и чего тебе нужно? Шеф обиделся, закрылся в кабинете, буркнув секретарше, что занят и его ни для кого нет. А Наталка через каждые пять минут названивала мне на мобильный, который я, выключив вчера вечером, так и не удосужился включить сегодня утром.
Я Влада сразу не узнал, столько времени прошло… И когда эта громадина набросилась на меня, заключила в объятия, настолько крепкие, что услышал хруст собственных костей, я не то, что опешил, дар речи потерял.
— Славик!!! Сто лет тебя не видел! А ты совсем не изменился! Не узнаешь? Это же я — Влад Егоркин! Одноклассник твой!
— Влад?
Я едва высвободился из медвежьей хватки, присмотрелся. Компьютер в голове включился, заработал. Шестеренки или что там, вошли в контакт, память понемногу возвращала из забытья годы счастливого детства. Узнавание, хоть и с опозданием, озарило мозг.
— Ты ко мне? — не отыскав ничего более уместного в лексиконе, спросил я.
— К тебе, дружище, к тебе…
Многословие, обилие пустых фраз не увязывались с воскресшим из глубин образом, но время способно и не на такие метаморфозы. Все мы меняемся.
Я не знал, о чем с ним говорить. Прошло много времени, мы стали чужими и незнакомыми. Его жизнь для меня скрывалась в потемках, и я не был уверен, нужно ли рассеивать их или лучше оставаться в неведении? Тем более что мне, по большому счету, был глубоко параллелен, как мир его обитания, так и он сам. Не возникни сейчас Влад на моем горизонте, возможно, до конца своих дней я бы о нем и не вспомнил.
Тем не менее, молчать становилось неприлично.
Дежурная, ничего не значащая фраза сорвалась и вместо ожидаемого скудного ответа вызвала долгую тираду. Влад рассказывал что-то о своей жизни, о бизнесе, о семье, а я тупо уставился на его обрюзгшее тело и едва не зевал. Мне хотелось, чтобы он скорее выложил причину нежданного визита, а он, словно опасался ее затрагивать и убаюкивал меня ненужными россказнями, оттягивая миг чистосердечного признания. Наконец, поток красноречия иссяк или он уловил мое не восприятие, запнулся на полуфразе и покашлял в кулак.
