Имя Дмитрия Сергеевича Мережковского прочно связано в сознании русского читателя с символизмом в литературе рубежа веков. Миф о писателе, неуклонно следовавшем традициям символизма, пропустившем ницшеанские идеи через собственное творчество, писателе-однодуме, исповедовавшем одну неизменную философскую концепцию на протяжении всей жизни, был создан современниками Мережковского и поддерживался в дальнейшем отечественным литературоведением. Многие исследователи творчества писателя подробно освещают его философскую концепцию, опираясь на знаменитую трилогию «Христос и Антихрист», сочинение «Л. Толстой и Достоевский», а также многочисленные критические сочинения и общественную деятельность Мережковского до революции. Эмигрантские сочинения писателя обычно указываются общим списком либо призваны для подтверждения постоянства и неизменности тематики автора. Подобное невнимание к эмигрантскому творчеству Мережковского объясняется, на наш взгляд, не только долгим отсутствием его сочинений на родине, неприятием политических взглядов писателя, провозгласившего большевизм абсолютным метафизическим злом, но и стойким мнением, рожденным эмигрантской \4\ критикой, о слабости и незначительности всего созданного им в эмиграции.
Советская Россия долгое время была лишена возможности выносить оценку творениям Мережковского, поэтому первыми читателями и ценителями его произведений становятся соотечественники-эмигранты. Следует подчеркнуть эмоциональность и субъективность эмигрантской критики, делающей подчас слишком поспешные и скороспелые выводы, основанные не на детальном анализе творчества писателя, а на эмоциях, рожденных той или иной частной идеей. Творчество Мережковского получило большой резонанс в среде эмиграции. Спектр высказываний необычайно широк: от полного неприятия до восхищения и преклонения. Но, несмотря на разницу эмоциональной окраски высказываний, их объединяет отсутствие установки на серьезный, детальный анализ художественного творчества писателя, который позволил бы определить истинное значение трудов Мережковского для литературного и философского процесса XX столетия. Эмигрантское творчество писателя либо не принимается всерьез, либо, при признании общей значительности и важности проделанного им труда, остается до конца не изученным. Эмигрантская критика не оставила развернутых монографических исследований, посвященных позднему творчеству писателя. Интересные мысли, касающиеся, как правило, отдельных идей и взглядов писателя, рассматривающихся вне контекста общей концепции его творчества, встречаются в разрозненных статьях, \5\ посвященных личности Мережковского либо отдельным произведениям периода эмиграции.
Значительное место среди эмигрантских критических сочинений, посвященных последнему периоду творчества Мережковского, занимают эмоциональные отзывы поэтического характера, представляющие собой, как правило, слово писателя о писателе. Обилие высказываний подобного рода, огромный спектр оценок и мнений свидетельствуют о масштабе личности писателя, но не привносят аналитического беспристрастного взгляда, способного осмыслить Мережковского как явление в русской литературе.
Среди высказываний подобного рода встречаются прямо противоположные друг другу по содержанию и эмоциональному настрою. Однако все они рассматривают единственный вопрос: состоялся ли Мережковский в эмиграции как писатель?
О значении творчества писателя для русской культуры пишет М. Цветаева в письме к А.А. Тесковой (письмо № 82 от 24 ноября 1933 г.). В споре Бунина с Мережковским по вопросу о присуждении Нобелевской премии Цветаева отдает предпочтение последнему, «ибо, если Горький — эпоха, а Бунин — конец эпохи, то Мережковский эпоха конца эпохи, и влияние его и в России и за границей несоизмеримо с Буниным, у которого никакого, вчистую, влияния ни там, ни здесь не было»[1].
Вяч. Иванов в письме, написанном в связи с 70-летним юбилеем Мережковского, называет \6\ его корифеем литературного поколения и славным выразителем его верховных заветов, поэтом-будителем предчувственной памяти, ясновидцем, художником-всечеловеком, неустанным свидетелем духовной Истины[2].
В.А. Злобин подчеркивает значительность личности Д.С. Мережковского: «Он был гениальный труженик, большой эрудит и, будучи глубоко русским… понимал и ценил европейскую культуру…»[3]. Характеризуя политические взгляды, отмечает его непримиримую позицию по отношению к большевизму, стремление бороться всегда и везде против советской власти и вместе с тем неколебимую веру в национальное возрождение Родины: «Писателем профессиональным Мережковский не был, но он работал всю жизнь и умер над книгой. Будущая Россия его прочтет, оценит и полюбит. Он ей будет нужен. Соединяя в своем творчестве Запад с Востоком, он работал для нее»[4].
Воспоминания о Мережковском Б.К. Зайцева в статье «Памяти Мережковского. 100 лет» (Русская мысль. 1965. 30 нояб. и 2 дек.) — художественная зарисовка в обычной для автора импрессионистической манере. Зайцев называет писателя «бесплотно-поднебесно-многодумным Мережковским». Как мыслителя и художника Зайцев ценит Мережковского необычайно высоко, отмечая европейское воспитание и образование писателя, полное отсутствие провинциализма и доморощенности. Мережковский внес свежую струю в русскую литературу рубежа веков, открыл новые горизонты в понимании русской классики своей
