Приключения нетоварища Кемминкза в Стране Советов

Э. Э. Каммингс и Джоан Лондон в Москве. Фотография Ч. Маламута. Май 1931 (© Фонд Джека Лондона).

— Не скажите ли что-нибудь? О России?

— России? Это болезнь такая?

— Разве?

— Не знаю. У меня нет такой.

— Да ладно: ты в ней находишься.

— Может, я и нахожусь в ней, но у меня ее нет.

Э. Э. Каммингс. ЭЙМИ, или Я ЕСМЬ

Если бы вам или мне, дорогой читатель, выдалось бы поехать в Россию, так или иначе нас бы захватило, имею в виду — захватила бы ИДЕЯ — за или против — благородное парение или почтенная испарина, что-то бы нас зацепило. Мы бы забыли, что мы писатели. Мы забыли бы, чтобы принять в себя ее всеми порами и разложить ее по косточкам на страницах во всей ее славянской недостроенности, во всей ее достоевской неряшливости… Кто-нибудь хочет узнать о России? «ЭЙМИ»!

Э. Паунд. Э. Э. Каммингс в живых!

Ровно восемьдесят лет минуло после выхода в США книги основоположника американского авангарда Э. Э. Каммингса о поездке в Советскую Россию. Русскому читателю впервые приоткрываются страницы одного из забытых и долгие десятилетия замалчиваемых шедевров модернизма в западной литературе — испепеляюще сатирического по отношению к сталинскому режиму и беспощадно бурлескного по языку и стилю романа-травелога «ЭЙМИ, или Я ЕСМЬ». На русском языке выходят избранные главы из путевых заметок, пожалуй, самого неистового обличителя советского строя уже на раннем этапе его укоренения. Основанная на документальных свидетельствах пятинедельного пребывания автора в Стране Советов в мае-июне 1931 г., книга «ЭЙМИ» обретает при этом увлекательность художественного романа. Организуя текст по модели «Божественной комедии» Данте, Каммингс уподобляет свою поездку в Москву погружению в ад, который изображается с помощью шифрованного адски-затрудненного языка. На его пути встречаются разные персонажи — как проводники по инфернальному «немиру» Вергилий и Беатриче, так и замаскированные под псевдонимами деятели советской культуры (Вс. Мейерхольд, Л. Брик, портреты умерших В. Маяковского и С. Есенина), а также живые и неживые существа, населяющие советское инферно, — бюсты Ленина, призраки Маркса, духи Горького и миллионы рядовой советской «нечисти» и «нелюди». Испытание и сохранение лирического «я» автора — индивидуальности поэта перед лицом коллективистской машины раннесталинского коммунизма — станет главным мотивом поездки Каммингса. Книга «Я ЕСМЬ» — документ наблюдателя советского эксперимента, изложенный в форме радикального авангардистского эпоса, который Эзра Паунд сравнил по художественной силе с «Улиссом» Джеймса Джойса.

 Э. Э. Каммингс. Фотография конца 1930-х

Суперобложка первого издания «ЭЙМИ, или Я ЕСМЬ» (Нью-Йорк, 1933)

Если американский литературный модернизм начинается в первые десятилетия XX века с таких всемирных величин, как Э. Паунд, Т. С. Элиот и Г. Стайн, то менее известный в мировом масштабе Эдвард Эстлин Каммингс — несомненный первенец авангардной и экспериментальной поэзии США следующего поколения. Родившийся 14 октября 1894 года в Кембридже, штат Массачусетс, в семье унитарианского священника, Э. Э. Каммингс с трех лет начал сочинять детские стихи, которые за ним записывали родственники, а чуть позже цирковые скетчи в рисунках и стихах. Уже в пятнадцать лет в его стихотворных опытах возникают игры с пунктуацией и визуальностью, которые станут его оригинальным приемом на всю дальнейшую поэтическую карьеру.

Э. Э. Каммингс — выпускник Гарвардского университета. Фотография 1915 г.

В 1915 году, выпускником Гарвардского университета, молодой поэт и художник делает доклад на церемонии открытия учебного года под названием «Новое искусство» (The New Art) в котором он цитирует, среди прочего, стихотворение Эми Лоуэлл «Гротеск», как пример «живописи звуков», и строки из вышедших годом ранее «Нежных кнопок» Гертруды Стайн. Об американской писательнице, живущей к тому времени уже 12 лет в Париже, Каммингс замечает: «Ее искусство — логика литературной звуковой живописи, доведенная до крайности»[1]. Тем самым будущий поэт авангарда определяет свои ориентиры в дальнейшем творческом пути, на котором звук и картина, поэзия и живопись будут неразлучными спутниками. Каммингса отныне всегда будут называть только слитно — поэт-художник. Взаимодействие цвета и звука интересовало его и в новой музыке. В той же статье говорится, что благодаря Скрябину «мы можем решительно перейти от музыки к литературе посредством того, что можно было бы назвать “смысловой перенос”, столь характерный для цветовой музыки “Прометея”»[2].

Источником энтузиазма по поводу новых форм в поэзии и живописи для молодого гарвардского студента, которому была предписана академическая карьера по следам его отца-священника и историка религии, была сенсационная и во многом скандальная выставка для Америки тех лет — «Армори-шоу» (Armory Show). Эта первая в США крупная выставка современного искусства, включавшая около 1300 работ, проходила с 17 февраля по 15 марта 1913 года в Нью-Йорке. «Арсенальной» ее назвали, поскольку она проводилась в здании Арсенала Национальной гвардии. Выставка, которая была позже показана в Бостоне и Чикаго, познакомила американцев с европейским модернизмом и его течениями: фовизмом, кубизмом и футуризмом. На нее привезли картины художников, которые станут для Каммингса кумирами, — Сезанна, Матисса, Пикассо и других.