Приключения Красной Беретки
Явление. Сентябрь
Вначале был грохот. Вернее, был тройной грохот. Сначала был глухой удар, будто упало что‑то пластмассовое, переходящий в хлопок, а через секунду – еще один, но уже сильнее, но без хлопка. Шаги в коридоре… Да, это могло бы произойти и вот произошло. Красная Беретка взяла минуту назад снятую беретку со столика и водрузила на голову… «Все началось с большого взрыва…» Она прогнала эту глупую мысль, и, после секундного раздумья, вытащила револьвер из‑под подушки. «Он гораздо интереснее, чем браунинг из сумочки». После чего присела на кровать, полулежа откинувшись на подушки, так чтобы револьвер зафиксировался на колене, стволом точно в дверь. Свою косу–до–пояса она закинула влево во избежание непредвиденных обстоятельств. «Непредвиденных… Ха!» Шаги были медленными, тот кто‑то или не спешил, или боялся. «Интересно, это вор или тот самый маньяк, которого ловят уже третий месяц? Я буду болтать с ним с позиции силы… Это общая черта людей – они настолько разговорчивы под дулом револьвера и, бывает, так искренни. И все будут говорить: «Красная Беретка поймала Маньяка!.. или все‑таки пристрелила?» Шаги замедлились. Левой рукой Красная Беретка очень тихо взвела курок. Была еще секунда… «Не будь я зеленоглазой блондинкой»… Секунду она потратила на то, чтобы брошка на беретке – а это был серебряный, похоже, действительно древний значок в виде серпа и молота, инкрустированного полудрагоценными белыми камнями – смотрелась точно на месте. Она и так была на месте, но в таких вещах лучше всегда удостовериться. Шаги прекратились.
— Вот только стрелять не надо, — раздался высокий, тонкий но при этом явно мужской голос.
— Почему, — ответила Красная Беретка, и тут же подумала: «А почему я спросила Почему?»
— У вас револьвер, и вы его, похоже, держите. И можете выстрелить.
— Еще как могу. Возможно, зрелище ваших разлетающихся мозгов доставит мне непревзойденное эстетическое удовольствие. «Нет, — подумала Беретка, — в голову стрелять не буду. Оттереть кровь – мелочи, а убирать мозги… фу»
— У меня нет мозгов, — ответили из‑за двери.
— Хотя бы самокритично… И, скорее всего, верно. Но я все‑таки проверю.
— Вы не так поняли… Вы меня за кого‑то приняли.
— Я не могла вас за кого‑то принять, потому что еще не видела.
— Я никуда не залезал… Я был тут всегда.
— Что… Я не понимаю. Вы что‑то темните. Заходите.
— Подождите, я должен объясниться. Я не хочу вас напугать.
— Чем меня напугать? У вас там гранатомет? Заходите.
— Нет, я просто не человек. Я скелет.
— Что? заходите, руки вверх, ладони вперед. И без глупостей, я не буду смотреть, скелет – не скелет, просто мозги вынесу, — и снова подумала: «только не в голову».
Дверь начала медленно–медленно открываться. Вошедшего было не очень хорошо видно в свете настольной лампы, и это определенно был не человек. Это был скелет. В потертом, достаточно старом темном костюме. К тому же в пыльном. Красная Беретка читала в сказках, что скелеты могут ходить и даже говорить. Но сюрреализм происходящего ее все‑таки удивил.
— Вы откуда? – спросила Красная Беретка.
— Я из шкафа, – ответил скелет, — только, пожалуйста, не выстрелите случайно… Я не переживу, я рассыплюсь…
— И как вы попали в шкаф?
— Я там был всегда. Нет, я когда‑то не был в шкафу, но я там был потом, меня там забыли. Или оставили. Я же не мог там остаться сам, значит…
— Так, немного медленнее. Пусть вы были в шкафу. Вы туда как‑то попали. Наверно, очень давно спрятались. Но что заставило вас оттуда вылезти?
— Сами понимаете, мир становится более мифическим… Сказочные персонажи возвращаются. Все очень странно меняется… Закат Европы… Сумерки богов… Вот мы, скелеты, из шкафов и выпадаем.
— Так. Я думаю. Закат Европы. Скелеты выпадают из шкафов… Все верно. Не наоборот?
— Именно верно. Сначала Закат Европы, а потом скелеты выпадают из шкафов. Было бы странно, если бы от выпавших из шкафов скелетов случился Закат Европы.
— И сумерки богов? Вы вообще понимаете, что меня в доме скелет. Хотя кому я говорю. Я немного даже теряюсь. Ладно, я вижу вас пугает револьвер. Я его отложу. Тем более я не думаю, что скелет, рассуждающий о Закате Европы, может быть чем‑то серьезно опасен. Хотя какой Закат Европы, какие сумерки, что за бред…
— Это реальность. Все‑таки она закатывается. А если бы она не закатывалась, скелеты бы не выпадали из шкафов… Это кажется логичным.
— Хорошо, вы были в шкафу всегда. Я в это не верю, но вам я скажу, что я верю. Что там был за грохот?
— Шкаф был весь забит. Когда я начал выпадать, на меня упала лампа. Настольная. И лампочка в ней разбилась.
— Я что‑то начинаю припоминать… Эту лампу… Она на вас упала, и в этот момент мир стал мифическим? – Беретка улыбнулась, и на щеке у нее появилась ямочка.
— Нет, этого недостаточно для изменения мира, — Скелет был серьезен.
— Мифическим… это что, мир в фэнтези какое‑то превратился?
— Не мир, а Европа… Почему нет. Трагедия была, комедия была, пародия была, фарс был, авангард был, абсурд был, постмодерн был… Почему бы ей не стать теперь фэнтези?
— А разве фэнтези может быть какой‑то стадией, кроме первой… – лицо Беретки стало сосредоточенным.
