14 мая 1982 года в Лондон, на вокзал Кингз-Кросс, прибыл обычный железнодорожный состав, какие десятками каждый день прибывают в столицу Британии. Из него вышел высокий худой человек, лет тридцати пяти, одетый в строгий костюм. В руках он держал средних размеров чемодан и длинный черный зонт с костяной ручкой. Сев в такси, он поехал в Кенсингтон, на Бромптон роад, где снял номер в Дойл Коллекшн, совсем недалеко от Гайд-парка. Два дня он не выходил оттуда, посещая только завтраки и обеды. На третий день, когда установилась особенно хорошая погода, этот господин вышел в мягком полуспортивном костюме, и отправился в парк. Там он пробыл почти весь день, возвратившись в отель только с заходом солнца, неся в руках целую охапку свежих газет и журналов. Он долго изучал их, лежа на кровати, особенно задерживаясь на последних страницах, публикующих рекламу, при этом делая пометки в небольшом блокноте. На следующее утро он рано вышел из отеля, и направился пешком бродить по центру города. Осмотр достопримечательностей, по-видимому, больше заключался в наблюдении за людьми, за их настроением, повадками, нравами. Он зашел в музей Лондона в Сити, где долго стоял перед экспозицией с интерьерами и одеждой средневековья. Оттуда, сев на Сент Пол в метро, он доехал до Лечестер-Сквер, и пройдя пешком через всю Пикадилли, вернулся в отель на такси. Этим же вечером этот человек, снова одевшись в костюм, в котором он приехал в город, оставил на стойке ключи от номера, и сев в вызванное такси, уехал. Вернулся он только под утро, и взяв ключи от своего номера у заспанного портье, который в полутьме ночного освещения не обратил внимания на его бледность и испачканный дорогой костюм, прошел к себе. Там он скинул пиджак, и бросив на пол ванной комнаты испачканную небольшими красными пятнами белую рубашку, сел в кресло. Взяв со стола сигару, он с удовольствием закурил, и выпустив в потолок облачко дыма, удовлетворенно произнес:
— Хороший город!
Выкурив сигару, человек снова вернулся в ванную комнату, принял душ, и положив испачканную рубашку в полиэтиленовый пакет, вернулся в комнату, где лег на кровать и немедленно заснул.
Проснулся он только под вечер, и одевшись, вышел на улицу, даже не пообедав. Поймав на улице такси, он поехал на Сент — Джеймс стрит. Подъехав к небольшому трехэтажному дому, он расплатился, и подойдя к двери, позвонил. Ему открыла женщина средних лет:
— Что желаете, мистер?
— Я по объявлению.
— Да, конечно! — она пригласила его войти. — Проходите за мной, пожалуйста.
Они поднялись по красивой мраморной лестнице, и женщина, оставив посетителя подождать в уютной гостиной, прошла в соседнюю дверь. Пока ее не было, он с любопытством огляделся. Дом, построенный в конце викторианской эпохи, производил самое благоприятное впечатление. Вокруг было чисто и достаточно просторно, а небольшое количество хорошо подобранной мебели, соответствующей по стилю самому зданию, не создавало атмосферы, присущей так часто царящей, даже в хороших домах, бестолковой разновкусице. Пока человек с интересом осматривался, женщина вернулась.
— Пожалуйста, проходите, — с прежней любезностью она пригласила его пройти в открытую за ее спиной дверь.
Он очутился в большой комнате, богато, и в то же время неброско обставленной. На стенах висело несколько полотен, изображающих двух кавалеров, и сцену из охоты на лис. Под ними стоял мягкий плюшевый диван. В углу, около окна, тихо работал телевизор. Напротив него находился стол, за которым сидела женщина, лет сорока на вид. При появлении гостя она встала, и выйдя из-за стола, сделала несколько шагов ему навстречу:
— Добрый вечер, мистер….
— Холлисток.
— Мистер Холлисток. Значит, вы хотите снять себе апартаменты?
— Да, миссис…, - он тоже сделал выжидающую паузу.
— Брэдли. Мэри Брэдли.
— Да, миссис Брэдли, мне понравилось это место, и я хотел бы осмотреться.
— На какой срок вы хотите обосноваться здесь?
— Я думаю, не меньше, чем на год. Если условия будут подходящими, я готов внести предоплату за полгода сразу.
— Хорошо, мистер Холлисток, присаживайтесь, — она указала ему на кресло, стоящее напротив стола. — Каковы ваши намерения в их использовании?
— Я психолог, миссис Брэдли. Я занимаюсь частной практикой, и мне удобнее принимать клиентов в обстановке, максимально приближенной к домашней. Во-первых, я так привык, а во-вторых, мои посетители сами не жаждут оказаться в кабинете врача в клинике. Моя работа имеет особую специфику, и помогая людям, я всегда хочу добиться максимального результата.
— Как интересно! — она не смогла сдержать движения, выражающего крайнее любопытство. — А откуда вы приехали?
— Из Глазго.
— Глазго! Никогда там не была.
— Ничего особенного. Там моя практика уже не могла перерасти известные пределы, и для ее расширения я решил перебраться в Лондон.
— А я так давно уже нигде не была… пойдемте, мистер Холлисток, осмотрим помещение?
— Да, конечно, миссис.
— Этот дом полностью принадлежит мне, — говорила она ему, пока они поднимались по лестнице на третий этаж, — я здесь родилась. Мой муж умер два года назад, и теперь я сама стараюсь справляться с его содержанием. Мне во всем помогает Элизабет. Вы видели ее, она открывала вам дверь.
