Невеста сбежала ранним утром, еще до рассвета. Прохладным майским утром, в день своей свадьбы…
Она не спала всю ночь, без устали слоняясь по квартирке, бесцельно переходя из комнаты в комнату. Каждый раз, мельком поймав свое отражение в зеркале, девушка видела во взгляде панический ужас. Расширенные от страха зрачки превратили голубые глаза в черные. Из зеркала на нее смотрела странная незнакомка: бледное лицо почти скрыто завесой прямых длинных черных волос, трясущиеся бескровные губы искусаны.
В углу спальни на обтянутой кожей вешалке висело длинное белое платье, накрытое прозрачным пластиковым чехлом.
– Оно похоже на бабочку в коконе, – заметила Кара, зайдя навестить Анабель за пару дней до свадьбы. Двоюродная сестра бросила задумчивый взгляд на невесту. – Это близко к тому, что ты чувствуешь, не правда ли, Ан? Вот она совсем рядом – возможность вырваться в новую жизнь. По себе помню, ощущала именно это. По-моему, замужество – самая большая перемена в жизни женщины. Ведь будущая жизнь никогда уже не будет такой, как прежде.
Она снова взглянула на сестру.
– У тебя все в порядке? Что-то ты не особенно похожа на жизнерадостную невесту. Нервишки сдают в последнюю минуту? Да брось ты, все боятся.
– Можно подумать – ты тоже?! – поразилась Анабель. Она и представить не могла, что Кара способна чего-либо испугаться; кузина была самостоятельной, напористой, уверенной в себе женщиной, точно такой, как ее мать.
Кара кивнула с довольным видом:
– А чему ты удивляешься? В конце концов, я тоже человек! Ты не поверишь – я нервничала так сильно, что не могла есть за несколько дней до свадьбы. Когда пришла в себя, оказалось, что у нас уже «медовый месяц»! А я умирала с голоду, ела и не могла остановиться. Эд начал думать, что женился на патологической обжоре…
Стоило Анабель бросить взгляд на свадебный наряд, слезы наворачивались на глаза. Платье куплено в специализированном лондонском магазине для новобрачных – оно сразу привлекло ее внимание – прелестное романтическое одеяние в викторианском стиле: струящийся белый атлас, кружева, низкий вырез, на юбке-кринолине тут и там были нашиты крохотные бледно-розовые атласные розочки. Впрочем, платье необходимо было немного переделать – подшить, подогнать по фигуре, и Ан пришлось делать две примерки, прежде чем оно стало сидеть как влитое. Теперь даже не хотелось вспоминать про эти хлопоты. Девушкой овладел страх, он начал терзать ее прошлой ночью, вцепившись диким зверем.
Жених все заметил – его сузившиеся серые глаза безжалостно скользили по ее лицу, а Анабель тщетно пыталась скрыть свой страх и отвращение. Но он ни о чем не спросил, а лишь сказал:
– Спокойной ночи, дорогая, тебе нужно хорошенько выспаться. Завтра будет тяжелый день. Еще сутки, и мы будем наслаждаться солнцем и покоем. Вдвоем, только ты и я.
Он снова наклонился, чтобы поцеловать ее, и девушка непроизвольно застыла, эхо его слов звучало в голове приговором: «Вдвоем, только ты и я… только ты и я…».
К счастью, его поцелуй на этот раз был легче прикосновения мотылька. Она боялась встретиться с женихом взглядом, увидеть резкие черты его лица.
Анабель была небольшого роста, он же – высокий мужчина, сухощавый, но крепкий. Обычно Бенджамин одевался в дорогие деловые костюмы, но никакая одежда не могла скрыть его крепкого телосложения и ничто не могло замаскировать его кипучую энергию. Она знала: он жесткий и энергичный бизнесмен, вся его карьера тому подтверждение. С ней же жених был другим. Поначалу его спокойный, холодный вид ввел в заблуждение. Он умел подавлять свои эмоции, всегда держал любую ситуацию под контролем. Легко было предположить, что страсть и секс на периферии его интересов. Как же можно было быть такой слепой!
Ан прикрыла глаза и окунулась в воспоминания…
Три юные особы сидели в расслабленных позах и болтали о том о сем. Да о чем, собственно, могут долго и увлеченно говорить девушки, к тому же красивые, причем каждая по-особому? О нарядах, о жизни, что ждет их, о судьбе, которую то ли ты догоняешь, то ли она тебя…
– Мужчина, прежде всего, должен понимать женщину. – После всех ранее произнесенных легкомысленных реплик слова Анабель, девушки, пожалуй, самой красивой из всех собеседниц, прозвучали неожиданно серьезно.
– Любить он должен, тогда и понимать будет! – воспротивилась серьезности тона подружки белокурая Джуди.
– Господи, о чем это вы? Главное, чтобы мы сами любили, – безмятежно откликнулась милая прелестница по имени Катя, с копной черных непокорных волос. – Вот полюблю хорошего, красивого, темпераментного и – главное – богатого. Тогда все проблемы решатся сами собой. Уж я-то его пойму! Уж он-то меня поймет! – Катина вольная многословность шла от полного нежелания, а может, неумения контролировать поток своих немудреных девичьих мыслей.
– И тебе безразлично, будут ли любить тебя? – возмутилась Джуди, возмутилась скорее шутливо и привычно, потому что каждое замечание Кати произносилось с запальчивостью спорщика, уставшего от непонимания окружающих.
– Найду своего принца, и, уж будьте уверены, полюбит он меня как миленький! А чем плоха? И почему бы меня не полюбить?
