Каждый в школе знает о шкафчике № 89: нижний справа в конце коридора рядом с лабораториями. Он пустовал много лет, хотя его давно должны были выделить одному из сотен учеников, который забил бы его книгами, бумагой и забытыми, заплесневелыми пластиковыми контейнерами для ланчей.
Вместо этого казалось, что существует негласное соглашение, согласно которому восемьдесят девятый шкафчик служит некой высшей цели. Как еще можно объяснить тот факт, что каждый год, когда мы получаем наше расписание и комбинации для шкафчиков, у восемьдесят восьмого и девяностого появляются новые хозяева, а восемьдесят девятый остается пустым?
Возможно, «пустой» не совсем подходящее слово. Хотя он никем не занят, почти каждый день в шкафчике восемьдесят девять можно найти несколько конвертов с приблизительно одинаковым содержимым: десять долларов, зачастую в форме банкноты, хотя бывает, что и набранные мелочью, которую отправителю с большим трудом удалось собрать; письмо, иногда напечатанное, иногда написанное от руки, порой со следами слез, с обязательным адресом электронной почты внизу.
Остается загадкой, как конверты попадают туда, потому что увидеть, как кто-то просовывает конверт через вентиляционное отверстие, большая редкость. Но еще большая загадка кроется в том, каким образом конверты забирают, ведь никого никогда не замечали открывающим этот шкаф.
Общественное мнение не может прийти к согласию относительно того, кто стоит за этим. Возможно, учитель, которому нечем заняться в свободное время? Или бывший ученик, которому так и не удалось отпустить прошлое? А может, сострадательный уборщик, желающий подзаработать?
Единственное, в чем сходятся абсолютно все: если у тебя проблемы в отношениях и ты просунешь письмо в вентиляционное отверстие шкафчика восемьдесят девять, в течение недели ты получишь на свою электронную почту совет от анонима. И если ты достаточно мудр, чтобы последовать ему, проблемы в твоих отношениях гарантированно разрешатся или тебе вернут деньги.
Мне редко приходится возвращать клиентам их деньги.
В свою защиту скажу, что в тех исключительных случаях, когда моя помощь не сработала, в письме отсутствовала важная информация. Например, в прошлом месяце, когда Пенни Мур написала мне, что Рик Смит порвал с ней через комментарий в «Инстаграме», но опустила тот незначительный факт, что он сделал это, узнав, как Пенни тайком встречалась с его старшим братом. И если бы я знала это, никогда не посоветовала ей обсудить все за обедом на следующий день. Так что тот случай не в счет. Хотя стоит отметить, что было довольно весело смотреть, как Рик театрально зачитывал сообщения, которые Пенни отправляла его брату, перед всей столовой, но я бы предпочла счастливый конец. Ведь я делала это, чтобы помочь людям и знать, что внесла в мир положительные изменения; но и (в данном случае, возможно, по большей части) потому, что мне не хотелось бросать десять долларов в шкафчик Пенни лишь из-за того, что она была слишком гордой, чтобы признать – во всем виновата она одна. Но я бы не смогла защитить себя и свою компетентность в вопросе отношений, если бы Пенни стала рассказывать всем, что не получила назад свои деньги.
Потому что никто не знает, кто я.
Хорошо, я не имею в виду буквально. Много кто меня знает. Я – Дарси Филлипс, ученица средней школы. Та девушка со светлыми волосами до плеч и щербинкой между зубами. Та, что дружит с Брук Нгуен и состоит в школьном клубе в поддержку квир-сообщества. Дочь миссис Морган, учительницы естествознания.
Но вот чего никто не знает, так это того, что я та девушка, которая остается после уроков, пока ее мама задерживается в лаборатории. Девушка, которая крадется по коридору к восемьдесят девятому шкафчику, вводит код, который знает наизусть уже много лет – с тех пор, как однажды вечером список кодов оказался на столе в пустом офисе администрации, – и собирает письма и чеки оплаты. Та, которая проводит ночи, отстраненно изучая чужие истории перед тем, как отправить тщательно составленные инструкции с фейкового аккаунта, созданного в девятом классе.
Никто в школе не знает. Я единственная, кто хранит этот секрет.
Или, во всяком случае, была. До этого самого момента.
У меня было смутное предчувствие, что скоро все изменится. Потому что несмотря на то, что я каких-то двадцать секунд назад, как обычно, проверила коридоры и убедилась: вокруг нет оставшихся после уроков учеников и школьных работников, я была на тринадцать тысяч процентов уверена, что слышала, как кто-то прокашлялся чертовски недалеко от меня.
Пока я была по локоть в настежь открытом шкафчике восемьдесят девять.
Черт.
Но даже когда обернулась, я все еще оставалась максимально оптимистично настроена и надеялась на лучшее. Одной из причин, почему меня так долго не удавалось поймать, было удобное расположение шкафчика, прямо в конце тупикового Г-образного коридора.
