Прекрасно в теории - [5]

Мне нужно поговорить с Эйнсли.

Глава вторая

Привет, шкафчик 89,

Моя девушка чокнутая. Она не знает, что означает «личное пространство»!!

Если я, черт возьми, хоть раз ОСМЕЛЮСЬ не написать ей, она просто взорвет мой телефон! Моя мама говорит не делать из нее психопатку. Я решил, что не буду отвечать ей до завтра, чтобы она поняла: доставать меня – не лучший способ заставить меня хотеть общаться с ней. И когда я отвечаю, она превращается в пассивно-агрессивную стерву-эгоистку.

Какого хрена? Так ты хочешь общения со мной или нет? И сейчас я должен чувствовать себя чертовски виноватым за то, что не проверяю телефон в туалете?

Я не хочу расставаться с ней, потому что она действительно крутая девчонка, когда не психует. Клянусь, я хороший парень, но я не могу постоянно писать ей, чтобы не потерять ее!

[email protected]

От: Шкафчик 89 ‹[email protected]›

15:06 (0 мин назад)

Кому: Dtb02

Привет, ДТБ!

Я рекомендую тебе почитать про различные типы привязанностей.

Не могу сказать наверняка, но складывается ощущение, что у твоей девушки тревожный тип привязанности. (Всего четыре основных типа, и если кратко, то: первый – надежный, когда люди еще младенцами понимают, что любовь надежна и предсказуема. Другой тип – тревожно-избегающий, когда человек в младенчестве понимает, что не может положиться на других, и в дальнейшем ему тяжело подпускать к себе людей. Дальше у нас тревожный тип, когда человек понимает, что любовь дается только иногда и может быть отобрана без предупреждения, это заставляет их постоянно бояться быть брошенными. И последний тип – избегающе-отвергающий, когда кто-то одновременно боится и быть брошенным, и подпускать к себе людей. Слишком запутанно!) Короче говоря, она очень чувствительна к тому, что напоминает попытку ее бросить, и она впадает в панику, когда такое случается. Мы называем это «активацией». Это не «психопат/ка» (к твоему сведению, это не крутое слово), а первобытный страх остаться одному и подвергнуться опасности. Но, говоря это, я прекрасно понимаю, как это невыносимо в фазе активации.

Я рекомендую обозначить границы, но также объяснить ей, что ты все еще влюблен в нее. Возможно, она нуждается в этом больше, чем кто-либо другой. Дай ей понять, что она потрясающая, но тебе нужно найти решение, чтобы быть уверенным, что она не впадет в панику, если ты не напишешь ей. Придите к соглашению, которым вы оба довольны, потому что твоя потребность в личном пространстве также важна! Возможно, тебе понравится писать ей каждый день перед уроками, просто чтобы сказать «доброе утро» или «хорошего дня»? Или ты думаешь, это приемлемо – быстро ответить ей в ванной что-то вроде «Прости, я сейчас на занятиях, напишу, как буду дома вечером, не могу дождаться, чтобы поговорить». Или, если ты не в настроении разговаривать, напиши ей: «Я сегодня вечером отдыхаю, все в порядке, люблю тебя. Поболтаем завтра?» Ключ в том, что это должно быть что-то, что, по вашему общему мнению, сработает.

Это потребует компромисса. И ты будешь удивлен, как легко общаться с людьми с тревожным типом привязанности, если не оставлять их в тишине воображать худшее. Они всего лишь хотят знать, что причина твоей отдаленности не в том, что «их больше никто не любит».

Удачи!

Шкафчик 89

Дома Эйнсли не только разморозила соус для спагетти, но и приготовила свежий хлеб в хлебопечке, наполнив дом восхитительным дрожжевым запахом деревенской пекарни. Хлюпающий звук воды подсказал мне, что посудомоечная машина наполовину закончила помывку, и линолеум сверкал «свежим» блеском. Хотя наш дом, даже после уборки, был слишком загроможден, чтобы выглядеть чистым, и кухня не была исключением. Каждая полка серванта была занята декоративными безделушками, от суккулентов в терракотовых горшках до коробок с выпечкой и разнообразных подставок под кружки. Стены были увешаны кастрюлями, сковородками и ножами на деревянных подставках, а холодильник украшали магниты, запечатлевшие каждый важный момент в жизни нашей семьи: поездку в Диснейленд, пляжные каникулы на Гавайях, мой выпускной из детского сада, фото Эйнсли с мамой на ступенях здания суда в день смены имени Эйнсли.

С тех пор как она поступила в местный колледж, Эйнсли только и была занята тем, что «зарабатывала себе на жизнь», будто весь последний год в школе мама не приводила ей множество причин поступать в местный колледж и перестать думать о Лос-Анджелесе. Мама, похоже, не была готова к тому, чтобы дом пустовал каждую вторую неделю, когда я уезжала к отцу. Не то чтобы я жаловалась: Эйнсли не только готовила гораздо вкуснее мамы, но и была одной из моих лучших подруг. Наши отношения были одним из доводов, которые мама имела в своем арсенале, чтобы «убедить Эйнсли остаться».

Я бросила сумку на кухонный стол и скользнула на один из стульев, безуспешно пытаясь поймать взгляд Эйнсли. Как обычно, на ней был один из ее креативно доработанных свитеров: кремовый, с рукавами в три четверти и крылышками по бокам.

– Дорогая, не думаешь приготовить чесночный хлеб? – спросила мама, открывая холодильник, чтобы достать воды.

Эйнсли взглянула на жужжащую хлебопечку.