Меня со всех сторон окружала серая мгла. Серость цвета предрассветных сумерек. Часы, дни, годы, столетия серости. Безликая, всепоглощающая, всеокутывающая серость, высасывающая силы из тела и желание жить из сердца. Столько серости, что ее невозможно охватить целиком, как ни старайся. Я падал сквозь эту серость, думая о моем чокнутом братце Эйбере, бросившем меня. Потом я стал думать о моем чокнутом отце, Дворкине, который оставил меня прикрывать ему спину, пока он будет уничтожать вселенную.
Некоторое время мне хотелось убить их обоих. Это тянулось очень, очень долго. Потом мне хотелось как следует взгреть их. Это тянулось еще дольше.
В конце концов мне стало на все наплевать.
Но я все еще продолжал падать.
Прошли бессчетные эпохи. Разум мой блуждал; мне снились невеселые сны. Я постоянно слышал голос отца.
– Будь терпелив, – вроде как сказал он. – Конец придет, а за ним лежит начало.
– А мне-то что с того? – настороженно поинтересовался я.
– Ничего, – ответил он. – Ты был всего лишь инструментом, который использовали и выбросили за ненадобностью.
– Нет!
Я задергался, пытаясь схватить его, но руки мои лишь беспорядочно молотили по пустоте. На самом деле отца здесь не было. Он мне мерещился.
Сны, кошмары, галлюцинации, плоды воображения. Можете называть их как хотите. Все равно это одно и то же.
А я все несся через серость, через ее бесконечное море.
Прошла вечность. Как минимум дважды.
Конец наступил безо всякого ощущения движения. Действительно ли я падал? Эйбер это знал бы, сказал какой-то уголок моего сознания. Эйбер знал о магии все.
Нахмурившись, я попытался вспомнить нечто важное. Что-то насчет того, чтобы убить кого-то...
Но мысль от меня ускользнула. У меня болела голова. Мышцы стонали, а кости скрипели, как будто ими очень давно не пользовались.
Я пошатнулся и едва не упал. Внезапно ко мне вернулось чувство направления: я знал, где у меня верх, где низ, где право, где лево, где впереди, где сзади. Меня по-прежнему окружала плотная, непроницаемая серость, но что-то определенно изменилось. Что-то серьезное.
– Эйбер! – крикнул я.
Воздух словно бы поглотил мои слова.
– Эйбер! Где ты?
Ответа не было.
Кроме того, я знал, что брат не станет прилагать никаких усилий, чтобы спасти меня. Он, должно быть, ушел... куда? Вероятно, во Владения Хаоса. Тогда кто еще может мне помочь?
Перед моим мысленным взором замаячило лицо, а с губ готово было сорваться имя...
– Дворкин? – прошептал я. Это прозвучало правильно. – Отец?
Внезапно меня захлестнули вернувшиеся воспоминания. Наше бегство из Джунипера в странное место под названием Владения Хаоса. Некий тип по имени Лорд Зон, пытающийся перебить всю мою семью. Мой единокровный брат Эйбер, рисующий магические карты, также именуемые Козырями, которые можно было использовать для странствий между мирами... моя единокровная сестра Фреда, видящая будущее... и главное – наш отец, которого я все детство звал дядей. Оказалось, что Дворкин лгал, чтобы защитить меня. На самом деле он был моим отцом и повелевал магическими силами, которые я только-только начал осознавать. Но вскоре настанет день, когда я тоже смогу распоряжаться этой магией. Я знал это.
Дворкин создал собственную вселенную, огромное количество беспорядочно развивающихся миров-Теней, ослабив тем самым могущество колдунов, живущих во Владениях Хаоса. Потому кто-то из Хаоса – вероятно, Лорд Зон – послал адских тварей, чтобы истребить все наше семейство и уничтожить Тени вместе с магическим Узором, что отбрасывал их.
От одних лишь мыслей об этом у меня раскалывалась голова.
Бежав из Владений Хаоса, мы с Дворкином и Эйбером попали в тайное место, где в центре новой вселенной прятался созданный отцом Узор. К несчастью, Дворкин, рисуя его, не до конца все продумал, и Узор вышел с изъяном. Дабы исправить это, Дворкину нужно было уничтожить существующий Узор и начертать новый собственной кровью. Он справился, но рухнул без сознания в центре своего творения, а я провалился в пустоту.
Что у него получилось? Действительно ли теперь существует новый, .правильный Узор? Я не знал. И как мне это выяснить?
Ладно, будем последовательны. Мне нужен план. Мысленно я составил список:
1. Выбраться из тумана.
2. Отыскать остальных родственников.
3. Помешать всем прочим убить нас.
Будь у меня время, я добавил бы четвертый пункт:
4. Излупить отца до потери пульса за то, что он засунул нас всех в эту задницу.
Воздух вокруг меня замерцал: ярче – темнее, ярче – темнее. Я вытянул руки и принялся, щурясь, всматриваться в серость, пытаясь разглядеть собственные пальцы. Безрезультатно. Может, мне померещилось?
Свет снова слегка замерцал. Я не мог сказать, не мерещится ли мне это, но что-то определенно ощущалось иначе.
Я подавил вспышку радостного возбуждения. Незачем лелеять надежды. Я слишком часто разочаровывался. И все же какая-то частичка моей души хотела знать: может, это и вправду наконец-то приближается рассвет? Или произошло нечто иное?
Но что бы это ни было – все лучше этой серой мглы.
Я медленно приблизил руки к лицу. Появились неясные тени. Я пошевелил пальцами. Тени зашевелились. Серый туман и вправду начал редеть. Я снова мог видеть, хотя и паршивенько. Что может быть бесполезнее слепого фехтовальщика?
