Поздний гость

Поздний гость

Поэт первой волны эмиграции Владимир Львович Корвин-Пиотровский (1891–1966) — вероятно, наименее известный из значительных русских поэтов ХХ века. Он играл немалую роль в период краткого расцвета «русского Берлина», однако и позднее оставался заметной фигурой в других центрах русской диаспоры — Париже и Соединенных Штатах. Ценимый еще при жизни критиками и немногочисленными читателями — в том числе Бердяевым, Буниным, Набоковым, — Корвин-Пиотровский до сих пор не обрел в истории русской литературы места, которое он, несомненно, заслужил.

Собрание сочинений В. Л. Корвин-Пиотровского выходит в России впервые. Помимо известного двухтомного собрания «Поздний гость» (Вашингтон, 1968), не успевшего выйти при жизни поэта, оно содержит произведения, которые автор, опубликовав в ранние годы творчества, под конец жизни не признавал, а также значительное количество никогда не публиковавшихся стихотворений.

Жанр: Поэзия
Серия: Серебряный век. Паралипоменон
Всего страниц: 108
ISBN: 978–5–91763–110–3
Год издания: 2012
Формат: Фрагмент

Поздний гость читать онлайн бесплатно

Шрифт
Интервал

I. ЛИРИКА

СТИХОТВОРЕНИЯ

ОСЕННЯЯ МЕЛОДИЯ


Ночь длинней, утро в тучи одето…
В небе меркнущем стаи гусей
Проводили увядшее лето
Звонкотрубною песней своей.
Уж осыпались бледные клены,
Лес развенчанный дремлет во мгле;
Всё задумчивей тихие звоны
Раздаются на ближнем селе.
Отсыревшие за ночь овины
Молчаливо грустят на заре…
Пожелтевшая ветка рябины
Замерла в голубом серебре.
Тянет взор в помутневшие дали
На простор обнаженных полей,
И забытые сердцем печали
Вновь проснулись, но только больней.

ЗАЧАРОВАННЫЕ МГНОВЕНИЯ


Когда осенними ночами,
Устав от тщетной жажды сна,
Я воспаленными очами
Гляжу, как бьет в окно сосна;
Когда в неясном ожиданьи
Слух робко ловит листьев шум,
А грудь в предчувствии страданья
Теснит наплыв повторных дум;
Когда мгновенья застывают,
Как длинный ряд жемчужных слез,
И сердце больно цепь сжимает
Былых надежд и смятых грез, —
Тогда в мозгу моем усталом
Встают иные вечера,
И ранят грудь змеиным жалом
Следы ушедшего вчера…
Я помню: осенью глухою
Мы разошлись без слез, без слов,
И я не высказал с тоскою
Того, что выплакать готов.
И вот в молчаньи ожиданья
И в безысходности тоски
Я знаю, как родны страданья
О тех, кто страшно далеки.
Но всё ж зачем такой прекрасной,
Такой возвышенной мечте
Даны в удел лишь плач безгласный
И скорбь в житейской суете?

ОДИНОЧЕСТВО


Ветер тучи нагоняет,
Мелкий дождик без конца…
Гнется чахлая березка
У поросшего крыльца.
Мокрый пес дрожит от стужи,
Цепь тяжелая визжит;
Желтый лист с дерев слетает
И по воздуху кружит.
Я в аллее почерневшей
Целый день брожу один;
Вид уныл: забор подгнивший
Да заброшенный овин.
Скучно, скучно в день осенний
Слушать ветра тихий стон
Да соседней деревеньки
Колокольный перезвон.
Дома пусто, неуютно,
Затуманено окно
И дымит камин осевший,
Не топившийся давно.
Зябнут руки, ноги стынут,
Книга валится из рук…
Писк мышей в подполье слышен
Да намокшей ставни стук.
Целый вечер ждешь тревожно
Звука ржавого петель
И ложишься без желанья
Спать в холодную постель.
Но не спится; чутким ухом
Ловишь жалобу дождя
И дрожишь при вое ветра,
Как пугливое дитя.
Никого… Быть может, завтра
Друг проведает меня…
И тревожно засыпаешь
До тоскующего дня.

РУССКАЯ ПЕСНЯ


По долам, по холмам, по дремучим лесам
Льется русская песня широкая,
То, как смех, прозвенит разливным серебром,
То заплачет, как вьюга далекая.
Не в богатых чертогах родилась она,
В вихре пламенном шумного пира,
И не пелась она ни в роскошных дворцах,
Ни средь пышного блеска турнира.
Трубадур молодой в благовонных кудрях
Не знавал этой песни могучей,
Этой песни, что буйным весельем кипит,
Что тоскует тяжелою тучей.
В этой песне поется про вольный простор,
Про любовь да про горькую долю;
Ветер песню подслушал и в поле унес
И развеял по чистому полю.
А слагалась она среди темных дубрав,
Среди нив золотых бесконечных,
Среди снежных степей, под небесным шатром,
Да у рек голубых быстротечных.
Этой песней баюкала ночью дитя,
Наклонившись над пряжей, родная;
Буря жалобно выла в осенней ночи,
Монотонно напев повторяя.
С этой песней стучали в лесах топоры,
Серпы искрились, косы звенели;
Эту песню, сражаясь с могучим врагом,
В час последний бестрепетно пели.
Умирали певцы; под травой-ковылем
Отдыхают их кости от боя,
Но жива наша песня и крепнет она
Средь могил и степного покоя…
Да и было что петь нашей песне родной!
Степь без края от моря до моря,
Где орлам лишь летать, буйным ветрам шуметь,
Звонким вьюгам гулять на просторе!
Небеса голубые, поля да леса,
Многоводные реки да нивы, —
А у рек над водой тихо вербы шумят
И тоскуют плакучие ивы…
Оттого-то тоска в нашей песне родной
Бесконечна, как синее море,
Оттого-то и смех в ней и радость звенит
И печалится горькое горе.
Оттого-то могучи так звуки ее
И задумчивей ночи осенней;
Льются плачем они, серебром разливным,
Соловьиною трелью весенней.

К РОДИНЕ


Никогда не увижу родных я полей,
Не увижу, как нива под ветром бежит,
Не увижу свободных раздольных степей,
Не услышу, как песня звенит
Над рекою уснувшей, как волны шумят,
Как рыдает певец соловей…
Не увижу я больше отчизны своей,
Не вернусь никогда я назад.
Опустеет мой дом, и плющом зарастет,
Развалившись, осыпавшись, свод.
Будет ждать меня долго на ржавой цепи
Верный пес, мой покинутый друг;
Ветерок пронесет по безбрежной степи
Вздох последний затаенных мук,
Что из губ побелевших средь пасмурных грез
При прощанье последнем нежданно слетел…
Да, я помню, о счастьи когда-то здесь пел
Соловей, задыхаясь от слез.
А теперь так всё пусто, уныло кругом,
Всюду холод, забвение, сон.
Но довольно! Вперед, на чужой стороне,
Под покровом печальных полей,
Суждено навсегда успокоиться мне,
Отдохнуть от кручины своей.
Надо мною холодное небо шатер
Бесконечный свой бросит, туманная даль
Обоймет всё кругом, холодна, как печаль,
И закроет вершины далекие гор.
Облака, что на родину быстро плывут,
Будут знать, где нашел я приют.

ИЗ ОКНА

Сквозь жемчужные узоры
Мерзлого окна
Степь широкая, как море,
Далеко видна.
Между белыми буграми
В голубой дали
Светло-синими коврами
Тени залегли.
И, серебряной волною
Выткав неба свод,
Месяц яркий над землею
Медленно плывет.

ПОЛЫНЬ И ЗВЕЗДЫ

I

* * *

Елизавете Борисовне Маковской

Я променял уют надежной кровли
И молодой, облитый цветом сад
На невода бесплодной звездной ловли,
На синий дым, кадящий в звездопад.

Еще от автора Владимир Львович Корвин-Пиотровский
Примеры господина аббата

В новом выпуске серии «Темные страсти» — первое современное переиздание книги видного поэта и прозаика русской эмиграции В. Л. Корвина-Пиотровского (1891–1966) «Примеры господина аббата», впервые вышедшей в 1922 г. Современники сочли этот цикл фантазий, в котором ощущается лукавый дух классической французской эротики, слишком фривольным и даже порнографическим.


Рекомендуем почитать
Последний день может стать первым

В далеком будущем люди уподобились богам — уничтожили жизнь на планете и создали новую. После разрушений был установлен Порядок — бессмертные сдерживали подвластные им силы. Мир держался на искусственной модели приостановки прогресса, но она была на грани распада. Крушение Порядка представляло угрозу всему человечеству. Неизбежным последствием очередных кризисов стала четвертая мировая война. Победа, применивших запрещенное оружие, союзников подняла сопротивление — повстанцы ответили высвобождением «запретных сил».


Боец тишины

Не столь далекое будущее. Третья великая война еще не объявлена, но уже идет. Она еще не видна и не слышна штатским — лишь военные знают о ней, лишь бойцы тишины сражаются на незримом поле брани. Только история моя в первую очередь не о войне, а о людях — не о плохих или хороших, а о таких, какие они есть.Эта история о русском офицере, служащем в ГРУ, — довольно выдающемся разведчике-нелегале, действующем и ведущем диверсионную деятельность на территориях северной и восточной Европы. А в частности, — о том, как прожженному и насмешливому разведчику, часто называемому начальником Славой, пришлось хлебнуть тех людских слабостей, которые он привык так цинично использовать в целях главного разведуправления.


Миндаль цветет

Оливия Уэдсли – известная английская романистка, культивировавшая жанр любовного романа. Творчество ее, рассчитанное на массового читателя, насыщено мелодраматизмом, отличается глубиной проникновения в женскую психологию.


Художник, спускающийся по лестнице

Британец Том Стоппард – наверное, самый известный и популярный сегодня европейский писатель, работающий для театра. Его пьесы – уникальное сочетание словесной игры и лингвистической виртуозности, сложных конструкций, комических трюков и философских размышлений. Своей первой значительной пьесой «Розенкранц и Гильденстерн мертвы», признанной «самым замечательным драматургическим дебютом шестидесятых», как писал тогда влиятельный «Обсервер», Стоппард разом покорил театральный мир по обе стороны Атлантики и собрал огромный урожай престижных литературных и драматургических премий.


Зазвездный зов

Творчество Григория Яковлевича Ширмана (1898–1956), очень ярко заявившего о себе в середине 1920-х гг., осталось не понято и не принято современниками. Талантливый поэт, мастер сонета, Ширман уже в конце 1920-х выпал из литературы почти на 60 лет. В настоящем издании полностью переиздаются поэтические сборники Ширмана, впервые публикуется анонсировавшийся, но так и не вышедший при жизни автора сборник «Апокрифы», а также избранные стихотворения 1940–1950-х гг.


Преданный дар

Случайная фраза, сказанная Мариной Цветаевой на допросе во французской полиции в 1937 г., навела исследователей на имя Николая Познякова - поэта, учившегося в московской Поливановской гимназии не только с Сергеем Эфроном, но и с В.Шершеневчем и С.Шервинским. Позняков - участник альманаха "Круговая чаша" (1913); во время войны работал в Красном Кресте; позже попал в эмиграцию, где издал поэтический сборник, а еще... стал советским агентом, фотографом, "парижской явкой". Как Цветаева и Эфрон, в конце 1930-х гг.


Лебединая песня

Русский американский поэт первой волны эмиграции Георгий Голохвастов - автор многочисленных стихотворений (прежде всего - в жанре полусонета) и грандиозной поэмы "Гибель Атлантиды" (1938), изданной в России в 2008 г. В книгу вошли не изданные при жизни автора произведения из его фонда, хранящегося в отделе редких книг и рукописей Библиотеки Колумбийского университета, а также перевод "Слова о полку Игореве" и поэмы Эдны Сент-Винсент Миллей "Возрождение".


Рыцарь духа, или Парадокс эпигона

В настоящее издание вошли все стихотворения Сигизмунда Доминиковича Кржижановского (1886–1950), хранящиеся в РГАЛИ. Несмотря на несовершенство некоторых произведений, они представляют самостоятельный интерес для читателя. Почти каждое содержит темы и образы, позже развернувшиеся в зрелых прозаических произведениях. К тому же на материале поэзии Кржижановского виден и его основной приём совмещения разнообразных, порой далековатых смыслов культуры. Перед нами не только первые попытки движения в литературе, но и свидетельства серьёзного духовного пути, пройденного автором в начальный, киевский период творчества.