Лоренс Блок
«Поймал — отпустил»
Порыбачишь достаточно — узнаешь хорошие места. Есть места, где тебе много лет подряд сопутствует удача. В благоприятный момент в благоприятное время года ты туда отправляешься. Сообразно обстоятельствам подбираешь снасти, правильную насадку или блесну, пытаешь счастья.
Нет клева — долго не засиживайся. Ищи другое место.
Он ехал на своем большом внедорожнике по автостраде, не покидал правого ряда, держал ровный темп — на пять миль в час ниже лимита. Перед каждым съездом с трассы снимал ногу с панели газа, высматривал автостопщиков. На этом отрезке — четыре точки, где автостопщики прямо в очередь выстраиваются — студенты, ловят попутку до дома, или до другого кампуса, или куда их там несет. Их множество, и каждый направляется по своим делам — разве важно, куда или зачем?
Он ехал на север, четыре съезда миновал, на пятый свернул, проехал под эстакадой и въехал по пандусу на южную полосу автострады. Еще четыре съезда в южном направлении, снова поворот, снова наверх; возобновил движение на север.
Спешка ни к чему.
Автостопщики стояли у каждого съезда, но его нога ни разу не нажала на тормоз. Тянулась нажать, но всякий раз что-то подсказывало ему, что надо проехать мимо. Девушек сегодня хватало, одна другой соблазнительнее: джинсы в обтяжку, не скованные лифчиками груди, но, похоже, все ехали вместе с парнями или другими девушками. Все автостопщики-одиночки, которых он заметил, были мужского пола. А мальчики его не интересовали. Он хотел девушку, девушку, которая путешествует сама по себе.
Наставник! Мы трудились всю ночь и ничего не поймали.
От Луки, 5:5.
Иногда катайся хоть целый день, и никаких резонов для остановки — разве чтобы заправиться. Но настоящий рыбак никогда не сочтет, что тратит время впустую, даже если всю ночь ловил и ничего не выловил. Настоящий рыбак терпелив и в ожидании заполняет свой разум воспоминаниями о былых днях у воды. Позволяет себе припомнить во всех подробностях, как необычайная рыба взяла насадку и попалась на крючок. И как задала ему жару.
И как аппетитно скворчала на сковородке.
Когда он затормозил, она подхватила свой рюкзак и заторопилась к машине. Он опустил стекло, спросил, куда ей ехать, а она ненадолго замялась — как раз на столько времени, чтобы всмотреться в его лицо и заключить, что он человек нормальный. Назвала городок, до которого было миль пятьдесят-шестьдесят на север по шоссе.
— Без проблем, — сказал он. — Могу доставить вас прямо к вашим воротам.
Бросила рюкзак на заднее сиденье, сама села рядом с ним на переднее. Закрыла дверцу, пристегнулась.
Сказала, что страшно благодарна, он ответил в подобающем духе и присоединился к потоку машин, движущемуся на север. Что она в нем рассмотрела, смерив испытующим взглядом? — гадал он. Что уверило ее в его нормальности?
Лицо у него было незапоминающееся. Черты обычные, среднестатистические, откровенно говоря, заурядные. Ничто в глаза не бросается.
Как-то, давным-давно, он отрастил усы. Думал, так будет выглядеть солиднее, а оказалось — несуразно. Смотришь и гадаешь: что это такое над губой? Он не сдавался, ждал, что когда-нибудь привыкнет, но однажды осознал, что не свыкнется с усами никогда. И сбрил их.
И вновь обрел свое лицо, которое не держится в памяти. Непримечательное, неопасное. Безобидное.
— А-а, вы рыбак, — сказала она.
— Мой папа обожает рыбачить. Один-два раза в год уезжает на выходные с друзьями, привозит полный холодильник с рыбой. У него специальный рыбацкий мини-холодильник есть. А мама должна эту рыбу чистить. Целую неделю весь дом воняет рыбой, кошмар.
— Ну, от этой проблемы я избавлен, — сказал он ей.
— Я ловлю рыбу и тут же отпускаю.
— Значит, не везете домой полный холодильник?
— У меня даже холодильника такого нету. Раньше был. Но со временем я понял: в рыбалке мне больше всего нравится сам процесс, и гораздо проще и легче, если в финале поединка снимаешь рыбу с крючка и осторожно возвращаешь в воду.
Она немного помолчала. А потом задумалась вслух: а нравится ли это им?
— Рыбам? Интересный вопрос. Трудно выяснить, что нравится или не нравится рыбе. И может ли вообще рыбам что-то нравиться. Вы могли бы предположить, что в момент борьбы за жизнь рыба острее, чем обычно, ощущает себя живой, но хорошо это или плохо, если взглянуть глазами рыбы? — он улыбнулся. — Когда они уплывают, — продолжал он, — мне кажется, они рады, что спаслись. Но, возможно, я только фантазирую. Откуда мне знать, что чувствуют рыбы?
— Да, наверно, это никак не узнаешь.
— Но один вопрос не выходит у меня из головы, — сказал он. — Становится ли этот опыт для них уроком? В следующий раз они становятся осмотрительнее? Или так же жадно хватают крючок следующего рыбака?
Она призадумалась. — Наверно, рыбы остаются все теми же рыбами.
— Да-да, — отозвался он, — я тоже так думаю.
Она была хорошенькая. Специализируется по бизнесу, сказала она, а спецкурсы берет в основном по английской литературе, потому что с детства любит читать. Волосы у нее были рыжевато-каштановые, фигура хорошая: пышная грудь, широкие бедра. С такой фигурой хорошо вынашивать детей, подумал он, и она родит троих или четверых, и с каждой беременностью будет набирать вес, а похудеть по-настоящему так и не сможет. И ее личико, уже чуть-чуть пухловатое, сделается тупой коровьей мордой, и искорки в глазах погаснут.