Худшее для меня — учить стихи наизусть. Они почему-то не учатся. Шепчу себе под нос, в учебник заглядываю, стараюсь запомнить, а в голове — хоть бы что!.. Правда, иногда стихи сами запоминаются, надо только раз или два прочитать. Но такое бывает редко.
Вот и сейчас нам задали учить. За окном идет колючий осенний дождь. Ни во двор выйти, ни в гости к Славику зайти — сижу на кухне и учу.
Дома никого нет. Папа на собрании в своем НИИ: это такой институт, научно-исследовательский. Мама вечером работает. Она у меня учительница, преподает язык и литературу в вечерней школе, рабочим. Они днем работают и могут учиться только по вечерам. Поэтому для них и школу такую сделали — вечернюю.
Только бы вы знали, как трудно быть сыном учительницы! Лучшей мамы, чем моя, не найти, это правда. Но чего бы ей не быть, например, ткачихой, как мама Славика, или кондуктором, как Серегина? Не везет — и все!
Так что дома сейчас никого. Мама, если бы пришла, сразу начала бы меня проверять. А я ничего еще не выучил. Хочу, а не учится…
Вообще я люблю один оставаться — делай что хочешь! Можно посидеть на балконе или во двор выйти. Но в такой дождь не погуляешь! Вот и сижу на кухне, потому что ничего мне и не хочется. Разве что Сетона-Томпсона перечитать…
Мама говорит: я совсем обалдел от своих зверей, только о них и читаю, а про учебники забыл. Даже прячет мои любимые книги. Но за меня заступается папа. Он зоолог, изучающий птиц и зверей и книжки мне сам покупает. «Пусть читает, — говорит папа. — Это ты просто завидуешь, что он выбрал мой путь, а не твой». Тут мама, конечно, не сдерживается — ей, по-моему, действительно обидно — и начинается…
Тогда я включаю телевизор и сажусь перед экраном. Это сразу прекращает спор. «Вот, — кивает на меня папа, — результат твоей системы. Пусть лучше телевизор глаза портит, чем читает хорошую книгу!» Телевизор больная мамина проблема. Она сразу отдает мне книжку и выключает телевизор.
По правде, так я и сам не очень люблю его: что там хорошего? Разве «В мире животных» или «Клуб кинопутешествий». Ну, еще мультики — и все! Да и смотреть неинтересно: экран маленький. Все черно-белое, даже губы дикторши — черные, а не красные! Вот у Славки телевизор цветной, я футбол смотрю в него. Так что вам сказать? Тоже не очень. Разве же это цвет? Другое дело — кино…
Ну вот, пожалуйста! Опять мои мысли не туда побежали. А мне учить надо!
О, что это? Как будто в окно стучат? Видимо, показалось. Так, показалось. До нас не постучишь: мы живем аж на восьмом этаже!
Эх и красота в нашем окне! Весь правый берег Днепра — как на ладони: Дворец пионеров, Лавра, памятник Неизвестному солдату. А осенью, когда деревья меняют цвет, кажется, будто кто-то Киев покрасил. А говорят: «Русановка — не очень…» Так мамина тетя говорит. Она сама на Печерске живет. А я вам скажу — очень! Еще как — очень! Она просто завидует, потому, что из ее окна ничего не увидишь. Вот я со своего вижу ее дом, а она мой — нет, потому что живет на каком-то там втором этаже…
О! Кажется, кто-то же стучит! Но кто? Может, вор? И он, видимо, не стучал бы… Пойду, гляну, это в комнате родителей. Вот только мамину скалку для теста захвачу.
И я смело двинулся в комнату родителей. На мгновение остановился, набрал полную грудь воздуха и резко распахнул дверь.
— Руки вверх! — изо всех сил заорал я. — Стой, потому что вижу! — крикнул в темноту — и солгал. Никого я не видел, потому что в комнате никого не было. Я осторожно подкрался к окну, поглядел в окно, а там!.. Что я там увидел — никто и не угадал бы.
На подоконнике с другой стороны окна, сидел намокший, взъерошенный грачонок! Сидел и смотрел на меня грустным блестящим глазом. «Ну и чудеса, самый настоящий грачонок!» — подумал я, потому что узнал его сразу. Да и вы бы, наверное, узнали, если бы прочитали столько книг о птицах.
Я долго думал, что делать. Я открыл тихонько окно, чтобы не спугнуть птицу, и стал за дверью. Грачонок заглянул в комнату — и смело прыгнул внутрь. Тотчас же я выскочил из своего тайника и щелкнул окном. Все! Теперь не убежит!..
А грачонок и не думал убегать. Он отряхнул перья и начал оглядываться вокруг. Меня грачонок нисколько не испугался. Даже спустился на пол и клюнул тапку, будто знакомился.
Вот так история! Захочешь — не придумаешь: грачонок же прилетел ко мне, еще и в окно постучал! Птица, а знает, где ему рады.
«Но что скажут мама и папа? — подумал я. — Папа обрадуется, а мама?.. Ведь решает все она. Что же скажет мама?!»
Спать я не лег, а сидел на кухне и ждал маму и папу.
Они пришли в одиннадцать. Папа всегда встречает маму после работы, и они приходят вместе, когда я уже сплю. Поэтому понятно, как только они увидели, что я не в постели, так мама строго сказала:
— Это что такое?
И в этот же миг заметила грачонка.
— А это — что?! — совсем другим тоном повторила мама, не сводя взгляда с грачонка, которое сидел передо мной на столе и спокойно клевал кашу из моей тарелки.
— Неужели ты не знаешь? — сказал удивленно папа. — Это грач обыкновенный, или по латыни — корвус фругилегус. — и, пока мама не опомнилась, добавил: — Распространен в Европе и Северной Азии. Уничтожает грызунов, насекомых…
