Как только Ник Маккол вошел в кабинет своего начальника, он понял: что-то произошло.
Ник, специальный агент ФБР, считался экспертом в двух областях: распознавание языка тела и чтение между строк. Зачастую он узнавал все, что ему требовалось из небрежно брошенного слова или едва заметного жеста. Навыки, которые неоднократно выручали.
Войдя в комнату, Маккол увидел, как глава местного отделения ФБР, спецагент Майк Дэвис, вертит картонное кольцо на большом стакане из «Старбакса» (даже Майк отказывался пить то дерьмо, которое они держали в офисе) – жест, давным-давно подмеченный старшими агентами отделения. Так Дэвис неосознанно подавал сигнал, и Ник точно знал, что тот означает.
Проблему.
«Еще одна долгая работа под прикрытием», – догадался он. Не сказать, что секретная работа его беспокоила – собственно, за последние несколько лет Маккол только этим и занимался. Однако, закончив только что чрезвычайно выматывающее задание, даже он нуждался в передышке.
Ник занял один из стульев перед столом Дэвиса, наблюдая, как теперь его начальник быстро крутит защитное кольцо вокруг основания стакана. Вот дерьмо, шеф крутит картонку, а ведь всем известно, что прокручивание гораздо хуже, чем если бы босс просто катал ее туда-сюда.
Дэвис приветствовал Ника широкой улыбкой:
– И тебе доброе утро, солнце мое. И с возвращением. Как же я скучал по нашей приятной болтовне, пока ты работал над «Файвстар».
– Простите. Начну заново. Как хорошо вернуться обратно, сэр. Спасибо.
– Полагаю, ты без особых проблем нашел свой кабинет? – сухо спросил Дэвис.
Ник удобнее устроился на стуле, демонстративно не замечая сарказм. Что правда, то правда, последние шесть месяцев он работал над операцией «Файвстар» и редко наведывался в офис. Чертовски приятно вернуться обратно.
Он с удивлением осознал, что скучал по разговорам с Дэвисом. Безусловно, временами его начальник мог быть колючим, но, учитывая все то дерьмо, с которым старший спецагент имел дело, это вполне объяснимо.
– Побродил немного, пока не наткнулся на дверь со своим именем. Раз никто меня не выгнал, полагаю, попал куда надо. – Он посмотрел не Дэвиса. – Кажется, на ваших висках прибавилось немного седины, босс.
– Последние шесть месяцев своей жизни я только и делал, что волновался, не запорешь ли ты свое расследование, – пробурчал Дэвис.
Ник вытянул ноги перед собой. Расследования он не запарывал.
– Разве я когда-нибудь давал вам повод сомневаться во мне?
– Возможно. Просто ты лучше других умеешь скрывать свои промахи.
– Что есть, то есть. Итак, не желаете ли взять быка за рога и поделиться со мной плохими новостями?
– Ты так уверен, что мне есть о чем тебе рассказать? Разве не может парень просто попить кофейку и поболтать о былом с лучшим агентом в своем отделении? – Дэвис сделал невинное лицо, указывая на свой бумажный стакан кофе.
– О, так я уже лучший агент?
– Ты всегда был моим лучшим агентом.
Ник приподнял бровь.
– Смотрите, чтобы ваши слова не дошли до Палласа, – предостерег он, упоминая другого агента из их отделения, который недавно произвел несколько громких арестов.
– Вы с Палласом оба мои лучшие агенты. – Дэвис был дипломатичен, как мать, которую попросили назвать ее любимого ребенка.
– Хороший сэйв. (Спортивный термин, означающий отражения удара противника вратарем, – Прим.пер.)
– Вообще-то, по части захвата я не шутил. Я слышал, что на прошлой неделе аресты получились несколько грубыми.
Ник отмахнулся от его замечания:
– Во время арестов такое случается. Как ни парадоксально, обычно это не та ситуация, в которой людям удается сохранить лицо.
Дэвис изучал его проницательными серыми глазами.
– Абстрагироваться от работы под прикрытием всегда не просто, особенно от такой неприятной, как операция «Файвстар». Двадцати семи офицерам чикагской полиции предъявлены обвинения в коррупции – в каком-то смысле, это переворот. Ты проделал огромную работу, Ник. Сегодня утром мне звонил директор и поручил передать тебе его личные поздравления.
– Рад, что вы с директором довольны.
– Не могу удержаться, но думаю, аресты могли задеть тебя за живое, учитывая твою биографию.
Нику не обязательно говорить, что расследование задело его за живое, даже если это правда: разоблачение офицеров полиции – далеко не самое любимое развлечение. В венах Маккола текла кровь копа, в конце концов, до того, как перейти в ФБР, он и сам был офицером, шесть лет прослужившим в Департаменте полиции Нью-Йорка. Его отец отслужил в том же департаменте тридцать лет, прежде чем благополучно вышел на пенсию, и один из братьев Ника тоже был полицейским. Но двадцать семь офицеров полиции, арестованных им в пятницу, переступили черту. По его мнению, преступники с жетонами не достойны сочувствия.
– Они грязные копы, Майк. Для меня не составило никакой проблемы разобраться с ними, – признался Ник.
Дэвис выглядел удовлетворенным.
– Хорошо. Рад, что мы прояснили этот момент. И я видел, что ты подал заявление на короткий отпуск.
– Собираюсь на несколько дней наведаться в Нью-Йорк, сделать матери сюрприз. В это воскресенье ей исполняется шестьдесят, и моя семья хочет устроить большую вечеринку.
