В тот вечер стемнело раньше обычного. Закопченные дома погрузились в тягучую темноту, и Уайтфрайерс, старый район Лондона, после жаркого дня словно онемел. Это место пользовалось дурной славой. С севера к нему примыкала Флит-стрит, а с юга — река. Туман, поднимавшийся от воды, серой пеленой заволакивал узкие улочки и лез в дома, где теперь жили только нищие и преступники. Такой была Алсатия, город в городе, появляться в котором побаивались не только кредиторы, но и полицейские.
На поломанной кушетке, стоявшей на чердаке старинного здания, подложив руки под голову, лежал Доминик Фейн. Он хмуро смотрел на приставленную к стене шпагу. Слабый луч света, проникавший сквозь окошко, высвечивал серебряную рукоятку и острый клинок из прочной толедской стали. Шпага была единственной ценной вещью, которая у него осталась. Теперь пришло время решать, продать ее, чтобы не умереть с голоду, или, как его соседи, заняться грабежом.
Доминик Фейн закрыл глаза. Темплкомб! Даже сейчас, по прошествии долгого времени, это имя вызывало в его сердце щемящую боль, заставляло вспомнить о жестоком предательстве. «Нет, — подумал Доминик, — со шпагой своей я ни за что не расстанусь. Человек, совершивший столь подлый поступок, должен быть наказан».
С этой целью он, пробыв на чужбине десять лет, и вернулся в Англию. Его заклятый враг наверняка о нем уже забыл. Но Доминик Фейн помнил о сэре Лоуренсе Темплкомбе, предавшем его, и жаждал отмщения.
Его воспоминания о далеком прошлом прервал скрип лестничных ступенек. Дверь в его комнату распахнулась. Доминик приподнял голову, взглянул на человека, появившегося в дверном проеме, и, не произнеся ни слова, уронил голову обратно на сложенные руки. Гостя такой холодный прием нисколько не обескуражил. Он переступил через порог и захлопнул за собой дверь.
Фейн продолжал бесстрастно наблюдать за ним. Вошедшим оказался Нэт Трампер, более известный как Рыжий Нэт. Он занимал комнату на первом этаже и был отъявленным негодяем. Среди обитателей здешних трущоб, промышлявших разбоем, Рыжий Нэт слыл героем. Вскоре после того, как Фейн обосновался в Алсатии, тот предложил ему поучаствовать в одном грязном деле. Доминик тотчас отверг предложение. Он не любил своего соседа и не доверял ему. Однако тогда его положение не было таким отчаянным, как сейчас.
С того дня они почти не разговаривали. Так что для Фейна, не желавшего иметь общих дел с этим грабителем и убийцей, приход Рыжего Нэта явился полной неожиданностью. Прищурив глаза, Доминик с интересом наблюдал за гостем.
Подтянув ногой табурет, тот уселся рядом с соломенным тюфяком, но тут же, опустив свои могучие плечи, произнес делано добродушным тоном:
— Понимаю, ты мне не рад. А я, между прочим, пришел с предложением, которое могло бы в корне изменить твою жизнь.
— Да неужели? — холодно спросил Фейн. — По-моему, я еще в прошлый раз дал ясно понять, что я не убийца.
— А кто сказал, что я предлагаю тебе кого-то убить? Дело-то совсем безобидное. Просто нам надо выкрасть одного человека. Только и всего.
Рыжий Нэт ухмыльнулся и, достав двумя пальцами из кармана золотую гинею, подбросил ее. Фейн приоткрыл веки.
— Если поможешь мне, то пятьдесят таких монет станут твоими, дружище.
— Пятьдесят гиней? — удивленно произнес Доминик. — Кто же готов заплатить тебе такие огромные деньги?
— Пусть это тебя не волнует, — ответил Трампер. — Ту же сумму получу я и Джилс. Ну, Фейн, что ты на это скажешь?
Доминик приподнялся и взял из его руки монету. Несомненно, это была золотая гинея. Его удивление росло. Он никак не мог догадаться, какую роль в деле Рыжего Нэта будет отведена ему.
— Что-то ты слишком щедр, — саркастически заметил Доминик. — И почему выбор пал именно на меня? Ведь не из лучших побуждений ты это предлагаешь?
— Я обратился к тебе только потому, что для таких дел ты самый подходящий человек, — простодушно ответил Трампер. — Видишь ли, для выполнения задания нам придется покинуть Англию, а мы с Джилсом никаким иностранным языком не владеем. Ты участвовал в войнах на чужих территориях и наверняка говоришь не только на английском.
Фейн сурово сдвинул брови.
— И куда вы отправляетесь? — спросил он.
— Во Францию. Некто очень хочет избавиться от одной девицы, а убить ее не решается. Так вот, мы отвезем ее в Париж и там оставим. Без знакомых и денег она обратно в Англию вернуться не сможет.
— Это же изуверство! — с презрением процедил сквозь зубы Доминик. — Благороднее вонзить нож в спину. Неужели эту девушку так люто ненавидят?
Трампер пожал плечами:
— А нам какое дело? Главное, заплатят хорошо. Она же нам никто.
— А кто она такая?
— Зачем это знать? Мне известно только, по какой улице ее завтра вечером понесут в паланкине да что слуги ее будут одеты в расшитые серебром синие ливреи и освещать им дорогу будет факельщик. Втроем мы без труда с ними справимся.
— Ну, если ее носят в паланкине, то она, должно быть, знатного рода, — заметил Доминик. — Так что эта затея для нас может плохо закончиться.
— Не волнуйся. Пока ее хватятся, мы будем уже далеко. Никто и не увидит, как мы увезем ее из Англии.
