Позабытая привычка заменять чашкой крепкого кофе свой завтрак стала для него первым штрихом в той незнакомой картинке, которая едва начала прорисовываться в сознании человека, возвращающегося к нормальной жизни. Вернее сказать, решившего, что с этого утра все станет, как прежде. Ему вдруг вспомнились давние занятия в клубе йоги, и непременное правило тех лет медленно просыпаться, подтягивая носки ступней на себя. Плавно напрягать мышцы голени на вдохе, а потом икроножные на выдохе. Это несложное упражнение пробуждения еще спящего организма было из той самой жизни, которая однажды внезапно исчезла, словно ее смахнул разгневанный результатом своей отвратительной работы художник. Спустя какое-то время он решил вернуться к той теме, и вот теперь начал делать по памяти набросок.
Ступни плавно двигались в такт едва заметному дыханию. Глаза закрыты. Внимание сосредоточено на поднимающейся по воображаемым энергетическим каналам пране. Эта абсолютная энергия наполняла все тело, а затем и разум. Вспомнилась методика сброса лишней энергии через стопы, оставляющей только необходимую порцию для разгона по меридианам. Как же это было приятно просыпаться, возвращаясь в ту жизнь, словно после глубокого и длительного забытья.
Впрочем, он был еще не в своей кровати. Да и своей квартиры у него не было. Пока не было. Зато имя не отнять. Сава. Как давно его никто так не называл. За последние годы он свыкся с новым… Даже не именем, а погонялом, приклеившимся к новенькому в первый же день той жизни.
Память в деталях хранила этот момент перехода, когда его кто-то грубо подтолкнул на середину общей камеры и с лязгом захлопнул за спиной массивную дверь. В наступившей тишине он почувствовал на себе испытующие взгляды.
— Ты кто? — хриплый голос заставил его вздрогнуть.
— С-скворцов, — отчего-то заикаясь отозвался он и уставился на обшарпанный пол.
— Да это Лимпопо какое-то, — расхохотался хриплый голос, — а звонили «мокрушник».
Вокруг загоготали на все лады, явно обрадовавшись новой мишени для насмешек. Впрочем, чей-то уверенный голос оборвал общее веселье, демонстрируя, кто тут главный.
— Не тарахти, Шкет. Он еще и до Лимпопо не дорос. Посмотрим…
Сава даже мотнул головой, пытаясь сбросить всплывшие воспоминания. Они были еще сильнее йоги, но верилось, что это ненадолго. Привычно, наклонившись вправо, чтобы не зацепить головой верхние нары, он резко вскочил. В незнакомой комнате было тихо и спокойно. Через щель между задернутыми шторами пробивался дневной свет. Похоже, он проспал до обеда… Эта мысль была удивительно приятной.
— Как в старые добрые времена, — промелькнуло в сознании. — Еще бы вспомнить над чем он работал всю предыдущую ночью.
Длинные пальцы сделали привычное движение, словно он в задумчивости покрутил колонковую кисть. К нему возвращалась та далекая забытая жизнь. И, прежде всего, нужно сварить кофе. Оно должно быть в этом доме. Ну, не может быть, чтобы именно в это первое утро его не было. Оглядевшись, он нашел теплый халат. Накинув его, с любопытством отправился изучать «новый мир».
На кухне его пытливый взгляд сразу отметил узор тонкого тюля, сквозь который дневной свет заливал все пространство. В интерьере чувствовалась заботливая женская рука, которая трудилась не спеша, уделяя слишком много времени деталям. Мужчины на это не способны — они охотники по сути.
— Пусть она любит кофе, а не чай, — взмолился внутренний голос Савы. — Ну, пожалуйста!
Именно за той дверцей шкафа, куда бы он сам поставил пакет с арабикой, оказалась ручная кофемолка. Старинной работы, с потертыми боками и большой изогнутой ручкой. Она словно сама удобно примостилась на животе, прижимаемая одной рукой, а другая начала молоть кофе. За окном застыл яблоневый сад. Занесенный снегом по колено, с голыми черными ветками, он впал в глубокий сон, ожидая весну.
— Братан… — улыбнулся гость, разглядывая классическую русскую картину, — мы одной крови.
На душе стало удивительно хорошо и спокойно. В последний раз такое ощущение накрыло его грешную душу, когда он расписывал тюремную часовенку… Это показалось таким забавным, что он рассмеялся.
— Скажи кому, не поверят. Романтичный зэк вспоминает счастливое время на зоне… Врешь. Он уже вернулся. И за это первая чашечка кофе!
Монотонный шорох кофемолки располагал к воспоминаниям или размышлениям. Именно поэтому старая машинка ждала своего часа в шкафчике у окна. Тут же стояла маленькая медная турка, надраенная до блеска. Ровно на одну чашечку. Кто-то любил пить кофе в одиночестве. Что же, не будем нарушать традиций.
Керамическая плита покорно покраснела, демонстрируя свои возможности. Бывший зэк невольно задержал ладони над туркой, вбирая приятное тепло. Январь, а на чужой даче уютно и тепло. Горка только что помолотого кофе не собиралась погружаться в пучину готовой закипеть воды. Весь секрет его любимого метода приготовления божественного напитка состоял в том, чтобы не размешивать кофе в воде, а ждать, когда доведенная до кипения вода станет поглощать его. Нужно было поймать грань перехода, и не дать закипеть воде. Она начнет медленно, слой за слоем впитывать в себя мелко помолотый порошок, который начнет томиться в под тающей шапкой.
