Петька из вдовьего дома

Меднолитейный мастер Андрей Заломов как обычно собирался в ночную смену на завод Колчина[1], расположенный у подножья крутой горы на берегу Волги. Завод небольшой, человек на семьсот, и работы всегда много. Андрей со своими подручными отливает там машинные части для пароходов.

Накинув на плечи зипун, Андрей приоткрыл было дверь в сени, но задержался у порога, переступил с ноги на ногу, тронул рукой усы. Этой ночью его жена Анна ждет ребенка.

Но Заломова беспокоит не здоровье жены. Он боится, что снова родится девочка. Их у него уже три[2], а полуторагодовалый сын Сережа, его любимец, недавно умер от скарлатины.

— Смотри же, Анна! Непременно мальчонку! — наказывает с порога Андрей. — Мне работник нужен.

Жена смеется:

— Будет, Андрюша, мальчишка! Вот увидишь!..

Крупный и сильный Андрей неуклюже пригибает голову, выходит из дому, крепко прижимает плечом дверь снаружи — на дворе май, а холодно. Слышно, как стукнула калитка, как удаляются и стихают тяжелые шаги.

Бабушка зажигает керосиновую лампу, и три сестренки снова затевают на полу веселую возню. Отец никогда не ласкает своих дочерей, но заботиться о них — заботится. Когда в праздник ему подают пару жареных пирожков и кружку молока, обязательно спросит:

— А ребятки ели?

— Ели, Андрюша, — отвечает жена. Или: — Я их после накормлю.

Когда Андрей спрашивает об этом самих детей, то они, глотая слюнки, отвечают всегда одинаково:

— Мы уже ели, тятя. Мы не хотим.

Анна внушает детям, что отец единственный работник в семье, что он больной и ему надо лучше питаться.

И в самом деле, здоровье Андрея, несмотря на его могучую силу, подорвано: у него болит спина от подъема тяжестей, мучает суставной ревматизм, бывают сердечные приступы.

Часто по ночам он будит жену:

— Анна! Держи мне сердце, а то разорвется.

Анна, не зная, чем помочь мужу, крепко прижимает к его груди свои ладони. И Андрею кажется, что боль немного утихает.

С двенадцати лет запрягся Андрей в тяжелую работу. Теперь он мастер, зарабатывает «хорошо», но в семье постоянные нехватки, растут долги.

К тому же Андрей любит угощать, и этим пользуются приятели. Сам он очень страдает от водки, но во время запоев иногда пьет по целому месяцу. С завода его не выгоняют как умелого мастера и честного человека. Механик Василий Иванович Калашников[3] дает ему даже опохмелиться и отсылает домой, когда он, пьяный, приходит в контору требовать расчета.

Мастеров в проходной завода не обыскивают, и предшественник Андрея за три года выстроил себе хороший двухэтажный дом. В приятельской беседе за кружкой пива он часто говорит:

— Дурак ты, Андрей! В твоих руках и медь, и олово, а ты нищий. Ведь металл во время плавки «угорает», а тебя в воротах не обыскивают. Разбогатеть можно. Понятно?..

— Я вором не буду! — грозно отвечает Андрей.

— Ну и работай на них, сволочей! Сдохнешь где-нибудь под забором со своей честностью! — возмущается собеседник. — Все берут, кто может. А ты что за святой такой?

За двадцать семь лет работы Андрей принес домой с завода только два медных подсвечника, подаренные ему механиком за труды. Он отливал их для конторы и конторских служащих.

— Я пьяница, но вором не буду. И отец им не был! — всегда говорил Андрей.

Отец Андрея, Михаил Иванович, работал у сапожников Гаврюшовых по найму. Человек был добросовестный и простодушный. Многие считали его слабоумным за детскую доверчивость и косноязычие, над чем родные часто потешались.

До пяти лет Михаил рос нормальным ребенком. Косноязычным он стал после сильного испуга.

Произошло это на Кавказе, где его отец, бывший крепостной, служил фельдфебелем. В армию он вступил добровольно в Москве, сбежав из Костромской губернии после убийства барина. Фельдфебель участвовал во многих сражениях и стычках, имел немало медалей и крестов. Как-то в одну из темных ночей чеченцы ворвались в его дом, загремели выстрелы, началась резня. Иван был ранен, а сын Михаил, сильно перепуганный, стал с этих пор полуглухим и остался на всю жизнь как бы в полудетском состоянии. От гибели в ту ночь его спасла мать, выпрыгнувшая вместе с сыном в окно и спрятавшаяся на колокольне.

Вернувшись после службы в Россию, бывший николаевский фельдфебель был приписан в мещане под фамилией Золотова. Он поселился в слободе Кошелевке, в версте от Нижнего Новгорода. На скопленные полтораста рублей построил крохотный домишко[4] и занялся торговлей.

Долго бился он с Михаилом, пытаясь приучить его к торговым делам, но из этого толку не вышло. Мишка был слишком доверчив, его обкрадывали покупатели, старавшиеся приходить в лавку, когда там не было старика. Дощатая лавочка стояла на отшибе, на углу усадьбы, и домашние не всегда могли помочь незадачливому купцу.

Зато Михаил Иванович стал хорошим сапожником.

И хозяева, у которых он работал, им дорожили. Он шил обувь добросовестно и прочно. Нередко заказчики, не гнавшиеся за особым изяществом, просили хозяина Кирилла Степановича Гаврюшова: