П.И. Чайковский о народном и национальном элементе в музыке

РУССКАЯ КЛАССИЧЕСКАЯ МУЗЫКАЛЬНАЯ КРИТИКА

П.И. ЧАЙКОВСКИЙ О НАРОДНОМ И НАЦИОНАЛЬНОМ ЭЛЕМЕНТЕ В МУЗЫКЕ

ИЗБРАННЫЕ ОТРЫВКИ ИЗ ПИСЕМ И СТАТЕЙ

ГОСУДАРСТВЕННОЕ МУЗЫКАЛЬНОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО

Москва

1952

Составление, редакция и комментарии И. Ф. КУНИНА

Русская мелодия образует подлинную основу музыки Чайковского. Еще в раннем детстве композитор, по собственному признанию, «проникся неизъяснимой красотой характеристических черт русской народной музыки». Но и там, где анализ музыкальной ткани не обнаруживает русских народных попевок, Чайковский всегда остается русским композитором, неразрывно связанным с эпохой и страной в которой он жил в действовал.

Преданное служение своему народу на поприще искусства составляет важнейшую черту Чайковского — гражданина, Чайковского — музыкального деятеля.

В статьях и письмах Чайковского немало задушевных мыслей о родине и родной природе, немало метких суждений о русской народной песне, о национальных особенностях, проявляющихся в музыке. С годами его любовь к родине принимает все более осознанный, деятельный характер. Многолетняя общественная, педагогическая и публицистическая деятельность Чайковского вошла неотъемлемой частью в летопись борьбы за процветание передовой русской музыки.

Чайковский ведет в 1868—1875 гг. энергичную кампанию против реакционных сил, тормозивших развитие русской музыкальной культуры. Его блестящие статьи-памфлеты о покровительствуемой министерством императорского двора итальянской антрепризе в Большом театре подготовили ее уничтожение в 1880-х годах.

Чайковский-публицист неутомимо боролся за наследие Глинки, за русскую музыкальную классику, гневно выступал в защиту Балакирева и Римского-Корсакова, резко осуждал нездоровую шумиху, созданную вокруг руководителя русского хора, Д. А. Славянского. Об остроте борьбы говорит тот факт, что травля, в которой против Чайковского объединились славянофильские «Современные известия» с умеренно-либеральным «Голосом», послужила непосредственной причиной прекращения Чайковским его музыкально-критической деятельности.

Взгляды великого русского композитора, изменяясь в частностях, оставались неизменными в своем существе. Страстная защита уже созданного Глинкой и его продолжателями русского национального стиля лежит в основе содержательного спора П. И. Чайковского с С. И. Танеевым в письмах 1880 г. Отдельные полемические преувеличения, встречающиеся в высказываниях Чайковского этой поры, вскоре отпали. Так, уже к 1886 г. он, подобно Танееву, как это видно из воспоминаний М. М. Ипполитова-Иванова, пришел к мысли, что в основу музыкального образования должны быть положены народные песни. Глубокие мысли Чайковского о Глинке предельно сжато выражены в письмах к Н. Ф. фон-Мекк, к П. И. Юргенсону и, особенно, в дневнике 1888 г. Принципиальный интерес имеют высказывания, связанные с концертными поездками композитора в Чехию и Западную Европу. В письмах к В. П. Погожеву и С. И. Танееву в 1891 г., так же как в беседе с сотрудником журнала «Петербургская жизнь» в 1892 г., мы находим как-бы итоги жизненного и художественного опыта Чайковского. Он исходит из твердого убеждения, что вне национальности музыки не существует. В конце творческого пути композитор особенно глубоко ощущает свою связь с русской жизнью, яснее прежнего осознает национальную природу русского психологического реализма и уверенно смотрит на будущее русской музыки.

Материал, вошедший в сборник, разнообразен. Главная тема — борьба Чайковского за русскую музыку — переплетается со смежными вопросами — о народном творчестве и лженародности, о выражении в музыке национального характера, о долге русского музыканта и др.

Необходимые сокращения отмечены многоточием. Даты всюду даются по старому стилю. Особенности орфографии не сохранены.

Составитель

(Из статьи, напечатанной в газете «Современная летопись» 10 марта 1868 г.).

В одном из концертов Русского музыкального общества, а затем на концерте дирекции театров в пользу голодающих, 19-го февраля, была исполнена «Сербская фантазия» молодого русского композитора, обращающего на себя в настоящее время сочувственное внимание петербургской публики, — г. Римского-Корсакова.

Не будем сетовать на московскую публику за то, что она довольно равнодушно отнеслась к этому прелестному произведению впервые заявляющего себя нашему городу русского музыканта... Русское музыкальное общество... существует и благотворно влияет на пробуждающиеся музыкальные инстинкты нашего богато одаренного народа еще весьма недавно; а голос серьезной критики впервые послышался лишь месяца три тому назад на страницах «Русского вестника», под пером г. Лароша[1].

Но если, кроме только что названного писателя, нет, или почти нет в русской печати представителей рациональной философско-музыкальной критики, то в достаточном количестве имеются, как в Петербурге, так и у нас, присяжные рецензенты, периодически сообщающие публике свои личные впечатления. От них мы можем требовать только одного: чтобы своих, часто весьма смутных, впечатлений они не передавали читателям в форме решительных, не подтвержденных никакими доводами, приговоров. Читатель должен знать, что если рецензент заблуждается, то заблуждается честно... Таким рецензентом, который может и не понимать, но всегда хочет понять, мы положительно признаем рецензента издающейся в Москве газеты «Антракт»...