Бесы
- Единственный ваш грех, это ваша непроходимая тупость! - он потряс перед носом Марка грязноватым пальцем. - Неужели ты всерьез думаешь, что Богу есть дело до ваших жалких животных делишек? До вашего воровства, убийства и прелюбодейства? Богу есть дело до ваших душ! Потому что каждый человек - это звезда. Это огонь, пламя, солнечный ангел. И сын Божий, - он опустил голову и потер загорелый лоб. - Другое дело, что не каждый двуногий - человек. Между вами полно бесов, которых вы сами же и наплодили. Молчи! - он резко вскинулся к открывшему было рот Марку. - Вы все здесь, - он ударил голой пяткой в землю, - в тюрьме. Которую сами же и построили. Вы заигрались. Вы сами себе и тюремщики и палачи, - он покачал головой, и его длинные волосы упали вдоль лица. - Бог создал небо и землю. Бог повелел вам обустроить и землю и небо. А не валяться в грязи, подобно свиньям! - он ударил себя по коленям скрещенных ног. - Вас - легион. И вы все - в свиньях!
Он вдруг вскочил и быстро пошел прочь вдоль линии прибоя. Ученики неуверенно потянулись вслед за ним. Заходящее солнце отбрасывало на песок их длинные тени.
Ночью они сидели в амбаре у чьего-то знакомого. Вокруг громоздились мешки с зерном. Светильник, залитый плохо очищенным маслом, трещал и чадил. Но был хлеб, и было вино. И войлок кошм ласкал натруженные ноги.
- Представь, - сказал Иешуа, - что ты нищий молодой человек. - Представить это было нетрудно. - Ты мечтаешь о женщине. Но у тебя нет денег, чтобы жениться, у тебя нет денег, чтобы купить наложницу, у тебя нет медного гроша, чтобы пойти к самой дешевой проститутке. Ты грезишь о женщине, ты сжимаешь руками свою плоть. И ты создаешь женщину! Ибо Бог, сущий в тебе, может все! Но ты не Бог, ты жалкая похотливая свинья. Поэтому там, - он ткнул пальцем вверх, - между небом и землей, в месте, которого нет, ты создаешь беса. И будь уверен, он придет к тебе во плоти. Может быть, завтра ты встретишь ее в толпе. А может быть, волосы твои побелеют, и ты не узнаешь ее. Но она придет. Потому что нет предела Желанию. Потому что твое свинское желание стало Желанием Бога. Вот так в мир входит Зло. Возможно, твои кости уже истлеют в земле, но она будет плодить бесов, полубесов и четвертьбесов, - он развел руками, как бы, в удивлении. - Вы должны были построить Град Божий, а построили Ад.
Амазонка
Под галогеновой луной, на плоской равнине у мелкого моря, в дощатой хибаре, она лежала навзничь на мерзкой продавленной кровати и груди ее твердо торчали в потолок. На ней ничего не было, кроме грязных спортивных штанов. Она курила крепкую сигарету, дым слоился в столбе лунного света, насквозь пробивающем хибару. Ее глаза были пусты - два прозрачных колодца голубизны. Ее волосы – белокуры, коротко острижены и грязны. У нее были на редкость правильные черты лица, в котором высота лба, линия носа и изысканная линия подбородка, взаимодействуя, вызывали в памяти чеканные строфы Петрарки. Но когда полные губы ее небольшого рта приоткрывались, выпуская вялую струйку дыма, были видны плотные, как у животного, и кривые зубы.
У стены, отбрасывая рогатую тень, стоял тяжелый боевой мотоцикл. В узком пространстве каморки его мощь подавляла группку незначительных предметов: ржавый съежившийся холодильник, пластиковый стол и пару тонконогих стульев.
Она раздавила о стену окурок и, уронив его на пол, выгнула тело. Ей захотелось двигаться, двигаться. Двумя рывками она сдернула грязь штанов, ударив при этом ногами так, что, если бы кто-то стоял рядом, то, пожалуй, убила бы, и, спрыгнув с кровати, заметалась по комнате - три шага вперед, три шага назад. Она не производила никаких звуков, только воздух вздыхал, наполняясь запахами ее движения. Ее лицо оставалось неподвижно, глаза, пронзенные луной - широко открыты и пусты.
В спецприюте, где воспитывали эту девку, ей был поставлен официальный диагноз - “дебильность”. Ничего удивительного, дебильными там были все. Но воспитатели и врачи ошиблись, она не была дебильной - она была совершенно безумной. В глубине своего лабиринтного, пульсирующего, черно-красного сознания она называла себя “Ужас Ночи”. И были на то основания.
Если бы кто-то мог увидеть ее со стороны, а увидев, оценить увиденное, то изумился бы качеству ее движений. Три простых шага вперед и три простых шага обратно непостижимым образом сплетались в кружево сложного танца, танца внутри черно-серебряной, синкопированной музыки луны. И суть колдовства заключалась не столько в кошачьей пластике и завораживающем ритме движений, сколько в качестве самого танцующего тела. Соразмерность - вот ключевое слово. Она была соразмерна от кончиков пальцев ног до макушки. Ее рост соответствовал весу, а вес росту. Не от зубов росли ее ноги, они росли именно оттуда, откуда надо, а откуда надо было совершенной, округлой формы, играющей крепкими мышцами. О, если бы некто искушенный, наблюдающий бессознательный танец этой великолепной девки, мог, пусть с риском для жизни, заглянуть под ее грязноватые стринги! Он увидел бы роскошный выпуклый лобок, покрытый белокурыми волосами, которых никогда не касалась бритва, и улыбку плотно сжатых губ, струящуюся в глубину меж округлых бедер, а, возможно, и правильный, словно нарисованный рукой мастера, светло-коричневый треугольник, обрамляющий ее нежнейшее нижнее отверстие, увидел бы он. Но и того, что на виду, было достаточно, чтобы замерло сердце безмолвного наблюдателя.
![Воровская яма [Cборник]](/storage/book-covers/08/086ec5131cfee1e9284b895205abfa019c8ddf36.jpg)
