Последнее путешествие Клингзора - [4]

Он шел, вбирая в себя звуки, запахи и цвета, печально размышляя о месте, в которое ему предстояло отправиться вскоре, чтобы уже не возвращаться.

Под липами, где вдоль бульвара тянулись лотки, прилавки и мольберты уличных художников, начала появляться вечерняя публика. Толстые молодые люди, облаченные как ко сну в длинные трусы и свободные майки, со своими голенькими подружками. Старички со старушками, печально озирающиеся в поисках утраченного времени. Машины. Две льнущие и лижущие алое мороженое немолодые леди в детских юбчонках глянули ему в глаза неоновыми глазами и громко расхохотались. Он улыбнулся им и приблизился к лоткам.

Здесь, среди картинок и вещиц из дерева, глины и кожи, попадалось кое-что по настоящему классное. Например, вот эти трубки красного дерева. Ничуть не хуже английских. Может и лучше. Но ему не нужны были трубки, поэтому он прошел мимо, лишь скользнув взглядом и не замедляя шага, дабы не возбуждать ненужных надежд у симпатичной продавщицы. Дальше - ряд фантастических пейзажей, как бы светящихся изнутри. Он-то, конечно, понимал, что это ширпотреб. Но, все равно, черт возьми, красиво. В конце-концов, какой-то американский парень рисовал яркие консервные банки из-под супа “Кэмпбелл” и зашиб на этом сумасшедшие деньги. Потому что, черт возьми, красиво.

А вот… Что это? На переднем плане был сумрачный готический зал, заставленный какими-то механизмами. Взгляд, словно магнит, притянутый химерическим нагромождением блоков, шатунов и колес, не сразу отмечал фигурку, то ли мальчика, то ли девушки, карабкающуюся вверх по лестнице вдоль одной из стен. Но, отметив, начинал следовать за ней, пока не добирался до рода металлической площадки вверху строения. И далее - до другой площадки, гораздо выше первой. И снова та же фигурка бежит вверх до следующей площадки на краю пропасти. И так до тех пор, пока не теряется в бесконечной перспективе сумрачных сводов залы. Картина была выполнена в серо-голубых тонах с небольшой примесью желто-горчичного света. Рядом с ней и как бы продолжая ее, стояла другая картина, зеркальное отражение первой, но с перспективой, направленной вниз. Здесь фигурка, нисходя, исчезала в болезненно-желтом тумане, наполняющем сводчатые подвалы.

Художница - молодая девчонка - стояла рядом, безразлично покуривая. Удивительно красивая девка, только слегка грязноватая. И даже на расстоянии от нее тянуло каким-то странным душком.

- Сколько за обе? - спросил он, указывая на картины.

- Сто, - ответила она, чуть повернув голову. Глаза у нее были, как голубой лед.

Он сразу понял, что никакой торговли не будет, да он и не собирался. Кроме этих картин там были еще две, очень темные морские пейзажи. Он не стал к ним присматриваться и отсчитал деньги. Девушка, не глядя, сунула их в карман линялых джинсов.

- У меня есть к вам предложение, - сказал он. - Деловое предложение.

Девушка смотрела не него, и не было заметно, что она его услышала вообще. Она не пользовалась косметикой, и ее прямой нос был несколько сплюснут, что придавало лицу по-мальчишески жесткое выражение.

- Мне нравится ваша манера, - сказал он, указывая на картины, - и я хочу, чтобы вы сделали рисунки, иллюстрации для книги.

Она слегка пожала плечом.

- Я никогда этим не занималась.

- Ну и что? - он был удивлен ее незаинтересованностью. - Чем это отличается от обычного рисования?

Она бросила окурок на асфальт и раздавила его грязно-белой кроссовкой.

- Я никогда не работала под диктовку.

Коллеги художницы начали прислушиваться и принюхиваться.

- Послушайте, - сказал он, - уже поздно и вам все равно пора собираться. Давайте выпьем по чашке кофе вон там, - он кивнул в сторону уличного кафе, - и я вам детально все объясню, речь идет о творческой работе.

- Ничего вы мне не объясните без бумаги и карандаша, - сказала она. - Я отнесу картины и вернусь с альбомом минут через тридцать. Ждите.

Она собрала картины в плоский деревянный ящик и пошла прочь вдоль бульвара. Он забрал свои, благо они были небольшими, и медленно направился к столикам кафе.

Уже почти совсем стемнело. Психоделически засиял неон. Появились совсем безликие тени в черной коже. Он сел за столик, заказал рюмку коньяку и, прикрыв глаза, эйдетически проинвентаризировал весь материал: волосы очень светлые, коротко стриженные, слегка встрепанные, по моде 20-х годов (а может и без моды), брови и ресницы намного темнее волос, нос прямой, рот четко очерчен, подбородок крепкий. Эфеб. Фигура у нее, однако, была отнюдь не эфебская. Грудь ее и попа были отменно хороши. Да и вся она была очень даже не плоха. Настолько неплоха, что и стояние на бульваре, и белый полумесяц соли под правой мышкой, и драные кроссовки, и черная кайма под ногтями (впрочем, это могла быть и краска) оказывались совершенно непонятными. Что интриговало.

Она появилась из цветной тьмы настолько внезапно, что он даже слегка испугался: вот она была на сетчатке его глаз - и вот она сидит напротив, с большой папкой в руках.

- Ну что? - сказала она без улыбки.

- Что будете пить? - спросил он.

- Ничего.

- Ну, тогда слушайте. Есть книжка, то есть рукопись. Для книги надо сделать четыре иллюстрации, две на обложку и по одной для начала каждой части. Эти иллюстрации - заглавные, предваряющие. Поэтому они должны быть очень информативными и нести эмоциональный заряд. В книге речь идет о…