Жил-был однажды король, и был он не очень-то добр, а, по правде говоря, довольно скучен, противен и угрюм.
Всю свою жизнь он был упрям и высокомерен, а так как с годами обычно становятся не лучше, а хуже, то на старости лет он стал настоящим брюзгой.
Он был до того угрюм и зол, что придворные не осмеливались смеяться и шутить в присутствии короля и его слуг. Они едва решались дышать, стоя совершенно неподвижно, и глаза их были прикованы к трону короля.
Иногда все же случалось, что король бывал в хорошем расположении духа, тогда он колотил ножом и вилкой по столу и говорил:
— Эй, вы! Давайте веселиться!
И тогда придворные старались улыбнуться, но, если хоть одно словечко не нравилось королю, он злился, яростно вращал глазами и начинал почесывать бороду пальцами, и всем становилось ясно, что веселью пришел конец.
Нет, ничего хорошего при дворе короля не было!
Когда-то у короля были жена и много маленьких принцев и принцесс, но и королева, и дети умерли. Некоторые говорили, что это случилось от страха перед королем.
И вот теперь на старости лет король вздумал жениться. Он понял, что ему живется скучно, и стал во всех своих землях подыскивать себе подходящую супругу.
Взгляд его остановился на дочери одного из вассалов, совсем еще юной принцессе Бланцефлор.
— Она красива, как солнечный свет, кротка, как овечка, и ей всего шестнадцать лет. Прекрасная мне пара, — сказал король.
Но, когда ее отец пришел и сказал: «Бланцефлор! Наш великий король берет тебя в жены», — она заплакала и сказала, что для нее лучше прясть овечью шерсть, сидя на камне, чем сидеть рядом с королем.
Но тут ее отец сказал, что, если она откажет королю, тот повесит ее, отца и мать и всю семью на ближайшем дереве, как связку лука. И тогда молодая принцесса склонила голову и сказала:
— Да будет так!
И вот ее нарядили в шелк и золото, надели на голову корону и причесали длинные, до плеч, золотистые волосы, посадили ее на белую лошадь и поскакали с ней к королю. И сыграли свадьбу.
В день свадьбы король надел ей на шею ожерелье из настоящих жемчужин.
— Я сам нанизал их на шелковый шнурок, — сказал король, — это настоящий восточный жемчуг, тут всего триста шестьдесят пять жемчужин, и самая маленькая — немного кривая. Прошу тебя, хорошенько береги это ожерелье, — добавил он, — ведь в тот день, когда ты его потеряешь, ты не сможешь выдержать мой взгляд!
И он так грозно стал вращать глазами, что у юной королевы по спине пробежал холодок.
И вот Бланцефлор стала королевой и покорной супругой своему господину и королю.
По утрам король изволил кушать в постели кашу со сливками, королева приносила ее в опочивальню в золотой чаше и кормила его, как маленького: королю так хотелось.
Каждый вечер король с королевой играли в шахматы, и королева всегда должна была проигрывать, иначе у него сразу портилось настроение, начинал болеть живот, а это было очень неприятно. Красивая юная королева Бланцефлор сидела, подперев голову руками, и в раздумье смотрела на шахматные фигуры, делая вид, будто решает, как поскорее выиграть. Но на самом деле она думала лишь о том, как бы поскорее проиграть. Тогда король радовался, потирал руки и говорил:
— Да, у вас, бедных маленьких женщин, ума не больше, чем у курицы.
А затем он долго объяснял ей, как просто она могла бы выиграть, если бы только немного подумала.
Хуже всего было, однако, во время еды, потому что король был столь спесив, что не позволял никому сидеть за одним столом с ним и королевой.
Король и королева торжественно шествовали в столовую, а за ними следовала целая процессия придворных, но, когда все они подходили к столу, оказывалось, что он был накрыт только на двоих.
Король и королева сидели за столом на своих тронах, а вдоль стен двумя широкими рядами стояли придворные, головы всех были повернуты к королевским тронам.
Когда король или королева подносили ко рту бокалы, начинали играть трубы, а стоило королю чихнуть или кашлянуть, все придворные кланялись и говорили:
— Будьте здоровы!
Иногда королю приходило в голову рассказать какую-нибудь забавную историю. Ему было трудно вспомнить, что он, собственно, хотел сказать, и к тому же он был беззубым, так что понять его было сложно, но он хотел, чтобы все смеялись. И, если приближенные забывали об этом, король кричал:
— Как вы смеете не смеяться!
— Нет, мы смеемся! Смеемся! Ха, ха, ха! — отвечали придворные и принимались смеяться. Но смех их звучал, как стук каблуков о деревянную лестницу.
Прямо сказать, удовольствие было сомнительным.
А молодая королева сидела, опустив глаза, и едва осмеливалась прикоснуться к еде — так она трепетала от страха, что сделает что-либо неугодное, королю, — ведь тогда он становился просто ужасен.
Единственной радостью придворных было любоваться красотой Бланцефлор, потому что ее красота сияла ярче, чем все факелы в парадном зале, и когда она здоровалась и улыбалась, ее улыбка согревала, как летнее солнышко.
До ушей королевы доходили ужасные слухи о том, что король за малейшие проступки приказывал бросать людей в темницу или отрубать им головы, как цыплятам, но что она могла поделать? Она сама была пленницей в королевском замке, ей не разрешалось выходить и прогуливаться одной, а позволено было лишь выезжать верхом в сопровождении королевской свиты.
