Слушая стук колес, — а больше слушать было особо нечего — Берт никак не мог взять в толк, как отец отпустил его. Какое же огромное влияние имеет на него эта Нээль, настоявшая на поездке по причинам, известным только ей. Причем Берта, как всегда, никто и не спрашивал. Поедешь, мол, и все. Точка.
Объяснять ему тоже особенно ничего не стали. Отец сводил все к знакомству с уникальной культурой малой эльфийской народности — но, спрашивается, на кой ляд она ему сдалась? Его что, готовят в этнографы? Зная вкусы и планы отца, мальчик был уверен в совершеннейшей абсурдности такого предположения.
И не могло же все держаться на чистом уважении к тетушке Нээль, которая сейчас сидела напротив и с безучастным видом читала какую-то книжку. Если уж ей и понадобился бы эскорт для поездки на родину, то уж наверное не в виде четырнадцатилетнего баронского отпрыска. Что-то странное было во всем этом неожиданном путешествии.
Да и, кроме того, пять дней в одном купе со старшей служанкой — то еще удовольствие. Да, этой красивой эльфийкой с черными волосами и на редкость правильными, но холодными чертами лица можно было долго любоваться. Но мальчик редко разговаривал с ней, а когда все-таки приходилось, почти никогда не смотрел в ее большие синие глаза. Атмосфера напряженности и какого-то мрачного ожидания не развеивалась ни на минуту, но ощущал ее, похоже, только Берт.
Все, связанное с Нээль, было покрыто туманом неопределенности, и сама она ничуть не стремилась внести ясность в происходящее. Например, она спокойно переодевалась при Берте, а тот, хотя она ни словом, ни жестом не просила об этом, застенчиво отворачивался — и это учитывая все, что между ними было. Берт испытывал страх и какое-то сакральное уважение к этой эльфийке, словно к музейной ценности, которую только тронь неловко, и тут же сбежится охрана лупить тебя дубинками. С этой женщиной можно было обращаться только по ее правилам. Трепет перед ней не ослабел даже после сексуального контакта — отчасти потому, что Берт воспринимал его как некую сказку, в которой участвовал, вроде как, вовсе и не он.
Однако, тело юноши ничего не забыло. Каждый раз при переодевании Нээль оно испытывало жгучее желание, и для этого вполне достаточно было слышать шорох ее одежды и знать, что она совсем рядом. Берт втайне надеялся, что ей станет скучно, и она заинтересуется его вниманием, однако каждое обнажение женщины носило сугубо прагматический характер. Приходилось ему отправляться в уборную и снимать напряжение своими силами, хотя он старался не делать этого слишком часто, чтобы не вызвать подозрения: он почему-то боялся, что тетя Нээль этого не одобрит.
Однажды Берт робко поинтересовался, зачем он понадобился ей в поездке. Женщина оторвала взгляд от страницы и молча уставилась на мальчика раскосыми синими глазами. Когда тот уже начал жалеть, что вообще открыл рот, она быстро нагнулась к нему, ловко запустив пальцы в штаны. Мальчик пискнул от неожиданности, но эльфийка зажала ему рот, одновременно не давая отвести взгляд. Та часть Берта, которая больше хотела эту женщину, чем страшилась ее, возликовала. Умелые движения ладони в штанах испуганного мальчика быстро погрузили его в сладкую истому, заставив вспомнить ощущение сбывающейся волшебной сказки при первой интимной встрече с Нээль. Когда Берт уже был близок к кульминации, рука под одеждой остановилась так же неожиданно, как и очутилась там.
— Нравится? — спросила Нээль.
— Д-да... — выдавил Берт, справляясь со спертым дыханием.
— Хочешь еще?
— Да.
— Что ты хочешь сделать?
Подростку, как ни удивительно, не хотелось употреблять вульгарные слова при тете Нээль даже в такой ситуации, поэтому он медлил.
— Ну, отвечай, чего ты хочешь?
— Кончить... — прошептал мальчик.
— Не слышу. Попроси меня внятно и вежливо о том, чего ты хочешь, — женщина говорила с обычным своим непередаваемым акцентом.
— Я хочу...
— «Тетя Нээль».
— Тетя Нээль, мэ'эм... Я... Заставьте меня кончить. Пожалуйста.
Теплые пальцы оставались неподвижны.
— Куда ты хочешь кончить? — дыхание эльфийки и чуть шевелило волосы Берта.
Тетя Нээль выдержала паузу и, не дождавшись ответа от озадаченного мальчика, продолжила:
— На мою руку? На грудь? Лицо? Или, может, в меня?
Красочные размышления Берта над этими опциями прервал бесстрастный шепот:
— Думаешь, я не знаю, что ты каждый день трогаешь себя, думая обо мне? Не волнуйся, меня не оскорбляет это. Удовольствие, которое ты можешь доставить себе, не идет ни в какое сравнение с тем, что могу сделать я. Но я сделаю, только если посчитаю нужным. А тебе нужно терпение, а не удовольствие. Ты совершенно несдержан. Даже когда ты просто видишь меня босой, от тебя несет похотью. Это не дело, мой мальчик. Совсем не дело.
С этими словами Нээль вытащила ладонь и буднично, как умывающаяся кошка, слизнула с нее преэякулят. Затем она взяла отложенную было книгу, подобрала под себя ноги в полосатых чулках и, как ни в чем не бывало, вернулась к чтению.
Сконфуженный Берт оказался предоставлен самому себе. Кусая губы, он стыдливо ретировался в туалет, где закончил начатое Нээль.
