Особенности эльфийского воспитания - [3]

— Эяку... Что? — перебила Мегеналь.

— Эякулировать. Кончить.

— А-а. Извини, продолжай.

— Спасибо. Итак, она должна легонько дунуть на член. Если она не получает струю семени в лицо, юноша проходит испытание. Если же юноша кончает, то он не дозрел до Единения и ждет следующего года.

— Когда я дунула, все было в порядке. — отозвалась девушка будничным тоном.

— Да, но когда ты вставала...

— Случайно грудью задела, еле-еле, буквально кончиком соска, а поганец мне весь живот залил. Я неловкая, — резюмировала Мегеналь с невинной улыбкой.

Берт, красный, как вареный рак, сидел, вперившись в грунт под ногами.

— Что это с ним? — забеспокоилась девушка.

— Он человек. Они страшно стеснительны.

— Вот оно что, — с досадой протянула Мегеналь, нахлобучивая шляпу. — Ну что, пошли?

4

Вопреки расхожим поверьям, дома у эльфов располагались так, как обычно и располагаются дома — на земле, а вовсе не на деревьях. Впрочем, все поселение было плотно окружено ими, а само оно разместилось вокруг небольшого озера с прозрачной водой. Опять же, дома не были украшены искусной резьбой, как многие думают, а представляли собой более-менее заурядное деревянное жилье, пусть и не лишенное аккуратности и некоторого изящества. Неудивительно — это были относительно новые дома, построенные под влиянием практичной человеческой архитектуры, хоть и не без местного колорита. Со времен колонизации здесь не сохранилось ни одного аутентичного эльфийского здания.

Живописная местность немного отвлекала от все крутившегося в голове подростка разговора об обычаях. На Мегеналь Берт теперь смотрел иначе — вернее, вообще боялся взглянуть. Воспитанный мальчик гнал от себя мысль, что он завидует тому парнишке, который провалил испытание стойкости с ее участием.

Берт никогда не видел такого количества эльфов сразу, а некоторые из них, возможно, никогда, или, по крайней мере, очень редко, видели людей: когда мальчик шел по деревне, его сопровождали любопытные взгляды, от обилия которых хотелось стать невидимкой. Было много детей, молодежи и эльфов возраста Нээль, но юноша не заметил ни одного старика. Многие улыбались ему, кое-кто приветливо махал, и Берт старался отвечать вежливой улыбкой и поклонами. Чувствовал он себя при этом как обезьяна в зоопарке.

Отношение местных удивило Берта. Он-то думал, что если они и не ненавидят людей, то по крайней мере презирают — и, знаю история, он бы не винил их ни в одном, ни в другом. А тут вдруг такое радушие.

Мегеналь рассказала, что на месте дома, куда их с Нээль поселили, раньше стояла большая общинная хижина, и от нее чудом сохранилась крохотная пристань со старым, но все еще рабочим фонарем. Местные крайне непосредственные ребята на ломаном имперском звали Берта понырять с нее в озеро, но Берт насколько мог вежливо отказался, когда понял, что купаться они собрались голышом. Он был бы не прочь украдкой понаблюдать за девочками, но в комнате, которую ему выделили на втором этаже, окно выходило в сторону леса.

Женщины весь день провели за общением в гостиной на первом этаже, и никто так и не устроил сыну барона никакой экскурсии, а гулять по улицам селения, о котором он ничего не знал, да еще и под постоянным вниманием местных жителей, ему не хотелось. Впрочем, все уголки дома были в его распоряжении, и в конце концов Берт предпочел засесть в небольшой библиотеке.

Когда стемнело, он понял, что искупаться в озере — это не такая уж и плохая идея. Собравшись духом, он получил разрешение Нээль и отправился плавать. Раздевшись до белья, мальчик в нерешительности постоял на гладких досках причала, прислушиваясь. Никаких голосов или плеска воды, только сверчки да тихая рябь в тусклом свете фонаря. Берт все-таки стянул исподнее и осторожно, стараясь не шуметь, погрузился в воду, оказавшуюся на удивление теплой.

Лежа на ней, мальчик чувствовал непривычное умиротворение. Вода, чья температура, видимо, приблизилась к температуре тела Берта, почти не ощущалась. Постепенно только тихий шелест стал напоминать о ней, и расслабленный юноша, словно почувствовав, что парит в невесомости, стал созерцать звезды под аккомпанемент тихих ночных звуков, Через какое-то время, проведенное в чудесном покое, ничем не увлеченный разум стал заполняться полусознательными размышлениями.

Насколько все-таки странные здесь традиции. Такое ощущение, что человек и эльф — существа с разных планет. Культура последних по сравнению с нашей, это, прямо сказать, совершенно варварская вещь. Дикие обычаи дикого народа. Отец любил рассуждать в таком духе, что, мол, как наша родина несет свет цивилизации и просвещения отсталым народам. И, если разобраться, не так уж он и не прав. Что у этих эльфов было до нас? Ни больниц, ни школ. Насколько же серьезно мы превзошли их в развитии, это просто удивительно, если вдуматься! Вместо поклонения кучке полузабытых идолов, мы чтим единого Бога-Отца. Среди нас не царит такой разврат, да еще и закрепленный в традициях. Поэтому нас никто не завоевывал. Ну, почти. И должны же у этих диких эльфов быть хоть какие-то табу? Завалящие рамки приличий? Или они делают все, что им захочется, как животные? Фоном к этим рассуждениям, неожиданно наполнившимся какой-то пуританской злобой, служил смутный, но стойкий образ обнаженной Мегеналь, начисто лишенной, к тому же, рамок приличий.