День подходил к концу. Я забрался на пригорок и устало выдохнул. Заплечный мешок натер и без того доставляющий неудобства шрам от ожога на правом плече, а болтающаяся шпага-эспадрон [1] цепляла кусты и высокое разнотравье. Все, отбой, хватит стаптывать сапоги. Я сбросил мешок и бухнулся на траву.
– Сам виноват. Нечего было бросать лошадь, – прогнусавил Мишру прямо в ухо.
– Не донимай, – огрызнулся я. – Если бы я не бросил ее, оборотень сожрал бы меня с потрохами, и ты сам это знаешь.
Мишру обиделся и затих. Может, так его осаживать и не слишком вежливо с моей стороны, он же ничего не может сделать в ответ. Но я всего лишь усталый охотник на ведьм, и самое последнее, о чем я думал, – это манеры. Я расслабился и надвинул шляпу на глаза. Мишру протестующе заворчал. Конечно, не самое лучшее время для сна. Я поправил шляпу, встал и огляделся.
На севере, прямо передо мной раскинулась долина, разделенная пополам старой дорогой. До Второй Великой Войны это был оживленный тракт, по которому в Герху, тогда молодой, стремительно развивающийся город, доставляли всевозможные товары. Тогда он жил поставками ониксового дерева – редкой породы, росшей в Тердоросском лесу. Лесорубы из окрестных деревень добывали дерево, в Герхе его частично обрабатывали на месте, а частично – сплавляли вниз по Аспиду, небольшой реке, восточнее города. Но когда пришла война, знати стало не до новой шикарной мебели и безделушек, а эльфы быстро расправлялись с рабочими, сунувшимися в лес. И город стал потихоньку умирать. Ну что ж, ничто не вечно. Мне бы лошадь раздобыть – вот что главное. До города было навскидку лиги две, и до темноты я точно покрою это расстояние.
– Давай, давай, разомни ноги. Лошадь ему подавай, – зло сказал Мишру.
– Эх, если бы был толк тебя бить!
– Так что тебя останавливает?
– Перестань меня провоцировать! – Я поднял мешок и побрел к тракту.
Да уж, моя последняя работа обошлась мне втридорога. Бродяжничество вдоль границ Империи – само по себе занятие небезопасное, а когда ты еще и охотник на ведьм, то вдвойне. На ведьм – это, конечно, образно выражаясь. На самом деле в мою компетенцию входили не только ведьмы, но и оборотни, зомби, доппельгангеры, бесы и прочая пакость, с которой не с руки было возиться инквизитору. Но если для рядового инквизитора решение проблем с подобной нечистью и было простым делом, то мне хватало зарыться по шею и сверху еще притрусить. В итоге оборотень, терроризировавший несколько деревень в трех днях пути отсюда, чуть не прикончил меня, да еще и лошадь, подлец, задрал! Местные жители хоть и заплатили мне за избавление от чудовища, но с полезной в хозяйстве скотиной расставаться никто не захотел. Оставалось надеяться, что в Герхе еще действует храм Небесного Отца. Там мне точно помогут.
– Ты все веришь в его милость? – съязвил Мишру.
– Тебе еще не надоело копаться в моих мыслях?
– Если бы там было в чем копаться! – вздохнул он.
Я не ответил. За три дня перепалки с Мишру мне порядком надоели, но я его понимал. Он устал от продолжительного пути не меньше, чем я.
Я вышел на тракт. На северо-востоке дорога изгибалась и упиралась в стены Герхи. Еще лигу я шел спокойно, начали спускаться сумерки, и на башнях города зажгли огни.
– Слышишь? – вдруг сказал Мишру.
– Нет. – Я и в самом деле ничего не слышал.
– А ты прислушайся.
Я закрыл глаза и напряг слух. Ветер перебирает травинки в поле, шумит лес на востоке. Ничего необычного. Редкое спокойствие для земель Невендаара. Я поморщился и прислушался сильнее – на самой грани слышимости я различил перестук копыт. Он становился все отчетливее – кто-то ведет лошадь трусцой. По тракту, направляется в город. Ничего необычного.
– Ничего необычного, – так и сказал я.
– Пока ты всадника не встретил, – в голосе Мишру звучала тревога, – спрячь меня.
– Это еще почему? – удивился я. Вряд ли кому-то, кроме меня, придет в голову причинить ему вред. Ну в самом деле, кто в здравом уме будет пытаться убить шляпу? Пока он молчит и не болтает попусту, он в безопасности.
– Просто спрячь, прошу тебя! – Он уже явно нервничал.
– Ну ладно, ладно, – согласился я. Если Мишру и правда так нервничает, значит, есть на то причина. – Эй, слушай, а мне угрожает опасность?
– Тебе нет, прячь быстрее!
Я сбросил наплечный мешок, развязал горловину и затолкал Мишру на самое дно. И очень вовремя. Фигура всадника уже вырисовывалась на фоне облаков, обагренных последними лучами заката. Тусклые, вечерние отблески света бегали по тесьме его белой мантии, и я понял, чего так испугался Мишру. В Герху ехал не кто-нибудь, а имперский инквизитор. Я поторопился достать из-за пазухи медный диск на цепочке – своеобразную регалию охотника, символизирующую нимб. Диск размером с бутылочное донышко, гравированный причудливыми узорами, разделенными семью концентрическими кругами, в обиходе называли просто «монетой». На эту тему даже было выражение в кругах воинствующего духовенства – «монету разменять». Или попросту умереть на задании. «Диестро монету разменял», – так сказали бы о моей смерти. Не слишком смешно, но выражение устоялось.
