Лондон, сентябрь 1808 года
Адам проснулся, разбуженный полоской света в дверном проеме и чьим-то дыханием. Открыв глаза, он увидел над собой насмешливое лицо Хокинса, возникшего невесть откуда, словно чертик из коробочки. Адам мгновенно перевернулся на бок и сел в кровати, коснувшись ногами холодного пола.
– Который час?
– Половина второго, – бодро отозвался Хокинс.
– О Боже! – простонал Адам. – И в Лондоне нет мне покоя! В чем дело?
– У нас гость.
Ноющая боль в спине и ломота в суставах напомнили Адаму, что он весь день с шести утра провел на ногах и к тому же после неприятного разговора с Джередом Раули чересчур много выпил.
Он снова забрался под одеяло.
– Скажи ему, что я пьян и ничего не соображаю. Пусть оставит записку и зайдет через пару дней. – Адам натянул одеяло на голову. – Скажи ему, пусть убирается к черту!
Однако Хокинс не внял этому совету и бесцеремонно сдернул с него одеяло. Теперь свет лампы бил Адаму прямо в глаза, и он заслонил лицо ладонью.
– Это леди, – произнес Хокинс. – Мне она не пожелала что-либо объяснять. Но и уходить не собирается. – Он кивнул, указывая головой на дверь. – Вам лучше подняться. Похоже, она готова провести здесь всю ночь.
Адам снова сел.
– Будь добр, подай мою одежду. Не хотелось бы появляться перед дамой без подтяжек, – произнес он заспанным хриплым голосом. – Хотя… я уже третью неделю в Англии, но еще не встретил здесь порядочных женщин. Останься со мной, Хокинс, боюсь что это какая-нибудь ловушка.
– Ну и утки у вас! – усмехнулся Хокинс, протягивая Адаму подтяжки из оленьей кожи, которые тот отстегнул всего лишь час назад. Адам взглянул на приятеля, и к нему возвратилось хорошее настроение. Хокинс умудрялся сохранять невозмутимость в любой ситуации. У него всегда был спокойный вид и бодрое расположение духа. Крепкого телосложения, подвижный, легкий на подъем, он был сильнее, чем это могло показаться на первый взгляд. Для богатыря ему не хватало разве что гренадерского роста, которым обладал Адам.
– Судя по всему, она очень взволнована, хотя и старается это скрыть, – продолжал Хокинс. – И к тому же она слишком нетерпелива. Как видно, не привыкла ждать. Галстук нужен?
– Да. Не хочу, чтобы обо мне говорили, будто я небрежен с дамами. – Адам взял галстук и пристально взглянул на своего приятеля. – Почему ты уверен, что она леди?
– Это очевидно.
– Будь осторожен, Хокинс, – предупредил его Адам, облачаясь в костюм. – В Лондоне, в этом мрачном городе, шлюхи выглядят словно леди, а леди похожи на…
Но увидев, что Хокинс красноречиво указал ему на дверь, глубоко вздохнул и вышел в гостиную. Посреди комнаты на круглом столе горели свечи, но женщина, ожидавшая Адама, стояла у окна, и ее едва можно было разглядеть.
Хокинс поочередно зажег все настенные свечи, и с каждым новым огнем облик незнакомки становился все более отчетливым, однако капюшон темного плаща по-прежнему скрывал ее лицо.
Адам нарушил молчание:
– Вы хотели мне что-то сообщить, мэм?
Ему показалось, что при звуке его голоса незнакомка вздрогнула, но, возможно, это было всего лишь игрой теней.
С неторопливым изяществом она подняла руку и отбросила капюшон за плечи. У Адама перехватило дыхание.
– Все в порядке, Хокинс, – пробормотал он, не спуская глаз с лица женщины.
Приятель удалился, но Адам не видел этого, лишь краем уха уловил слабый стук притворяемой двери, так как все его внимание было приковано к гостье. Пульс забился в его висках, а из груди едва не вырвался крик удивления и горечи.
На миг мужчина закрыл глаза и промолвил почти шепотом:
– Миссис Раули, если не ошибаюсь?
– Да, – нетерпеливо отозвалась она. – Адам… – Она двинулась было ему навстречу, но тут же остановилась. – Ты позволишь мне присесть?
– Извини. – Он указал ей на кресло. – Тебе чего-нибудь налить? Может, вина?
Женщина сняла плащ и повесила его на спинку кресла.
– Нет, благодарю, – ответила она, садясь и расправляя складки платья.
Одета она была нарядно, словно для какого-нибудь торжества. Глубокое декольте розового платья почти наполовину обнажало ее грудь. Густые золотистые волосы с каштановым оттенком были аккуратно собраны на затылке, и лишь два вьющихся локона с обеих сторон обрамляли бледное лицо. В ее глазах застыло напряженное выражение, и казалось, что женщина готовилась разыграть некое представление.
На шее и в мочках ушей гостьи, отражая неверный свет свечей, сверкали какие-то украшения, может даже настоящие бриллианты – при столь плохом освещении Адам не мог разобрать этого с полной достоверностью.
Нет, эта дама совсем не была похожа на ту девочку, которую он когда-то знал.
– Давно мы не виделись, – произнесла она наконец, подняв на него глаза.
– Четыре года, – спокойно ответил Адам. Четыре года… и ни одного дня, в который он не думал о ней. Ни одного дня, в который он не вспомнил бы, что она предала их дружбу, посчитав его недостойным ее любви.
Мужчина сел в кресло, стоявшее достаточно близко к миссис Раули, чтобы можно было видеть игру света на ее лице, и достаточно далеко, чтобы не выдать ей своего волнения. Он намеревался придать их беседе сугубо официальный тон. Когда-то, в ранней юности, миссис Раули была его подругой, его первой и единственной любовью, но теперь она – замужняя женщина, и он должен все время помнить об этом.
