Кенсингтон. Лондон. Конец июля. Пятница, 15.00.
По широкой лестнице поднимается мужчина в черном костюме. Гладкие черные, убранные со лба волосы обрамляют красивое, но жестокое лицо. Глубокий рубец рассекает челюсть. Глаза скрываются за темными очками. На голове наушники, соединенные с мобильным телефоном. За ним следуют четверо безжалостных мужчин.
Зовут его Карло Берлотти, он итальянец, говорит в небольшой микрофон:
— Сердце Италии на верху лестницы.
Мистер Берлотти легкой неумолимой поступью шествует по вестибюлю. За очками не видно его беспощадных глаз. Он направляется к двойным дверям.
Вдруг двери распахиваются настежь. В проеме стоит, чуть согнув колени, какой-то человек. Держа пистолет обеими руками, он целится Берлотти прямо в лоб. Незнакомец крепко сложен, только перебитая переносица уродует его.
Берлотти спокоен, он не произнес ни слова. За его спиной одновременно выхвачены четыре пистолета, и четыре пальца нажимают на курок.
Уродливый убийца падает навзничь.
Карло Берлотти направляется к двери.
— Первая попытка убийства предотвращена, — говорит он бесстрастным тоном.
Перешагнув через валяющегося на полу мужчину, мистер Берлотти входит в извилистый коридор и сворачивает направо. Вся четверка не отстает от него ни на шаг. Никому и дела нет до убийцы.
Они находятся в концертном зале в Западном Лондоне, это старинное здание в викторианском стиле.
Берлотти, ускорив шаг, идет по коридору. Вдоль левой стены тянется ряд дверей с табличками. Он ищет нужную ему.
Из мрака внезапно появляется еще один незнакомец. Он молод, жесток и стройный как тростинка. Мелькает лезвие ножа. Четверо мужчин бросаются вперед и отталкивают Берлотти в сторону. Двое охранников загораживают его своими телами. Клинок бессильно скользит по пухлому бронежилету. Малый со стилетом повергнут на пол, и к его затылку приставлено пистолетное дуло.
Одобрительно кивнув, Берлотти идет дальше. По бокам, готовые ко всему, шагают двое телохранителей.
— Предотвращена вторая попытка, — произносит он. — Подхожу к Королевской ложе.
Мистер Берлотти останавливается перед закрытыми дверями. Один из телохранителей распахивает их, и Карло входит в ложу. Бросив мимолетный взгляд на огромный круглый партер, он садится в кресло.
— Сердце Италии на месте, — говорит он.
Телохранители отступают назад. В ложу входят те двое, что нападали на него. Словно ожидая приказа, они застывают по обе стороны от кресла.
Взглянув на них, Карло кивает:
— Немедленно исчезните. Возвращайтесь в гостиницу, пока британская полиция ничего не заподозрила. Скажите синьору Приме, что все готово. Я скоро буду у него.
Отпустив парочку «убийц» и охранников, Берлотти откидывается на спинку обитого красным плюшем кресла и кладет руки на резные подлокотники. Оглядев изысканно украшенные ярусы зала, он скрещивает ноги, и кресло принимает в свои объятия его расслабленное тело.
Мистер Берлотти медленно и внимательно огляделся по сторонам, желая убедиться, что за ним никто не наблюдает. Затем достал из пиджака серую пластиковую коробочку и, чуть повозившись с замочком, открыл ее. Внутри лежали двухсотпятидесятиграммовая шашка Семтекса, электроконтур, детонатор, комплект батареек и часовой механизм.
После нажатия небольших черных кнопок на часовом механизме вспыхнул зеленый экран. На нем светилось четыре нуля. Карло Берлотти продолжал неторопливо нажимать на кнопки. Цифры изменились. Он взглянул на «Роллекс».
Он установил на часах 05:16, ткнул еще одну кнопку и стал терпеливо ждать, как паук.
Мигнув, цифра «6» сменилась на «5».
До взрыва пять часов и пятнадцать минут.
Берлотти, захлопнув ящичек с бомбой, содрал с задней стороны подкладку, под которой была липкая лента. Наклонившись вперед, он сунул взрывное устройство под кресло. Оно тут же прилипло к ткани. Он убрал руку, бомба не упала, она прочно висела на месте.
Выпрямившись в кресле, Берлотти пригладил черные прилизанные волосы.
Дело сделано.
Ни разу не обернувшись, он покинул Королевскую ложу.
Внизу, в партере, персонал концертного зала заканчивал последние приготовления к вечернему представлению. На круглой сцене виднелись лишь фонтан и операторский кран с камерой Би-Би-Си. Между рядами партера жужжали пылесосы. В ложах устанавливали столики. До самой галерки поднимались кресла балкона. Лучи прожекторов, сталкиваясь, плавали по сцене. В снопе света огромные трубы органа отливали золотом.
Один-единственный белый луч прожектора вырывал из темноты резной бюст Генри Вуда.
Афиши, расклеенные перед зданием концертного зала, сообщали о предстоящем событии:
Премьера классической музыки
«Реквием» Верди
Впервые в Лондоне молодая певица с волнующим
сопрано — Лючия Барбьери
La Voce d’Italia — Голос Италии
Тут же был помещен портрет Лючии — ошеломительно красивой женщины с длинными и черными, как вороново крыло, волосами и темными, словно эбеновое дерево, глазами.
Первые такты «Реквиема» нарушат тишину зала ровно в 19:30.
Продолжительность «Реквиема» — девяносто минут.
В 20:30 на часовом механизме бомбы появятся четыре нуля.
Исполнение «Реквиема» будет прервано, и воцарится хаос.
