1. White — Сказка о найденном счастье (Z_n_a_k)
Сколотый лед
Многие утверждают, будто рождественская ночь наполнена магией и волшебством. Единственное время в году, когда исполняются сокровенные мечты. Стоит только написать письмо, засунуть в красный носок, и чудо придет.
Алан давно перестал верить в этот бред. В детстве бывший хозяин детдома частенько выгонял на улицу. Тогда-то паренек и уяснил, что нет в Рождестве ничего волшебного. Косые взгляды прохожих, и тычки от полицейских не приносили торжественного настроения. Да и беспощадный холод с хмурой погодой не спешили отключаться на праздники.
Вот и теперь, как и в детстве, кое-как одетый тринадцатилетний паренек оказался за стенами родного интерната. Худая фигурка дрожала — морозный ветер пробирал до костей. Снег щедрой россыпью бил по лицу. Паренек надел вязаные варежки, тяжело вздохнул и направился в сторону от здания.
Перед глазами мелькали нарядные снеговики, украшенные во дворах елки. Дома на улице представляли сказочное зрелище. Гирлянды, что висели на двух-трех этажных коттеджах, ослепительно сияли, создавали великолепные узоры.
Но мысли мальчика не касались этих красот. Больше волновало, как быстро выполнить, что ему поручили, и при этом не замерзнуть. Он перебежками скакал от дома к дому. Бег согревал, а за зданиями он отдыхал и укрывался от морозного ветра. Через полчаса Алан оказался около заброшенного парка.
Из-под покрытых инеем бровей окинул взглядом дремучую местность. В голове пронеслись нехорошие местные легенды и истории. Разум взвыл, пытался отговорить от дурной затеи. Но мальчуган собрал волю в кулак, сделал несколько шагов навстречу и растворился среди облезлых деревьев.
Через несколько минут он пожалел, что пошел окольным путем — снега в парке оказалось немало. Местами паренек проваливался и буквально барахтался в белесом море. Несколько раз холодные комья ссыпались с потревоженных деревьев и накрывали его с головой. Залетевший за пазуху снег противно таял под курткой.
— Глупый!.. Ух, какой же я глупый!.. Повелся?.. Ну и по делом мне… — пронесся через сумрак раздраженный голос. — Спал бы сейчас, как все!.. Толстяка с сувениром ждал!.. А не лазил бы, где попало!..
Перед глазами встало ухмыляющееся лицо Джима. Скотина специально затеял спор, чтобы сюда отправить. Как же сейчас Алану захотелось приложиться по улыбке этой выскочки. Мальчик сжимал и разжимал кулаки. Ничего, Джим на рождество получит не только ледяной осколок, но и здоровенный синяк под глазом.
В размышлениях о предстоящей мести паренек и не заметил, как вышел на асфальтированную дорогу. Он прошел десяток метров и лишь тогда почувствовал неладное. Сердце мальчика сжалось. Потрескавшийся асфальт кто-то тщательно убрал, смел все до последней снежинки.
Зачем, да и кому это потребовалось, Алан понять не мог. Что-то подсказывало, что ответ лежит дальше по дороге и связан с непосредственным требованием Джима. Мальчуган сделал шаг, другой, отодвинул рукой колючие ветки разросшейся около дороги ели.
Перед ним открылась залитая мертвецки бледным светом поляна. На открытом пространстве расположился заброшенный дом. Взгляд выхватывал прогнившие доски, покосившиеся рамы, выбитые стекла. Напротив входа стояла железная узорчатая ограда. Черные прутья сплошь сковал прозрачный лед.
Алан сглотнул, кровь отхлынула от щек. Все, как в старой легенде. Говорили, что когда-то давно местный кузнец отковал данное изделие в подарок на рождество самой Смерти. Костлявая дар приняла — наутро черная ограда исчезла. А народ, прознав про то, побоялся возможных последствий. В тот же день мастера схватили и сожгли на костре.
Прошел год — в деревни все затихло, история с кузнецом забылась. Но Смерть по просьбе сожженного вернулась в поселок. В рождественскую ночь перевоплотилась она в черноволосую красотку. Женщина зашла в таверну и отыскала друга, что выдал тайну. Очаровала и подвела к замороженной ограде, заставила отколоть кусок льда и пройти испытание. Гнилое сердце предателя не выдержало чистоты мерзлой воды и отмщение свершилось. А изгородь временами продолжала появляться перед этим самым домом…
Алан, будто завороженный, двинулся к черной ограде. Паренька трясло, он едва переставлял ноги. Рука взялась за небольшую торчащую с ограды льдину. Раздался треск. На бежевой варежке блестел холодный осколок.
Рядом с мальчуганом сгустилась тьма. Тихо зашипело. Алан медленно повернулся и завопил от ужаса. Из сумрака ночи соткалась струящаяся накидка. Тень капюшона скрывало лицо. Черная, как смоль, ткань оборачивала тело, что парило невысоко над землей. Луна осветила иссушенные руки. Местами пергаментную кожу пронзали серые кости. Открытые переломы не мешали существу свободно двигаться.
Смерть несколько секунд, молча, наблюдала за визжащим подростком. Затем взмахнула рукой, тело скрылось в сером тумане. До слуха паренька донеслось успокаивающее мурлыкание. Алан перестал кричать, зачарованно наблюдал за разворачивающимся действом.
Из дымовой завесы выступила миловидная женщина. Вьющиеся черные волосы пружинили при ходьбе. Глаза внимательно наблюдали за мальчуганом, смуглое лицо озаряла улыбка. Легкое летнее платье и босые ноги, что скользили по снегу, выглядели неестественно на фоне рождественского мороза.
