— Смотри, здесь одни негры, — прошептала Жермена.
Пароход маневрировал, подползая к причалам, и с прогулочной палубы была хорошо видна пристань, на которой в два ряда стояли чернокожие грузчики.
Муж Жермены посмотрел на них и неуверенно ответил:
— Конечно.
Почему «конечно»? Пароход находился у входа в Панамский канал, то есть в Центральной Америке. Разве не естественнее было бы увидеть здесь индейцев?
Прошло еще два часа, и путешественникам пришлось еще не удивляться. Супруги были одеты в белые полотнянные костюмы, на головах — пробковые шлемы.
Дюпюш, говоривший по-английски лучше, чем его жена, вступил в переговоры с негром. Взяв багаж Дюпюшей, негр вручил мужу картонный номерок и проворчал сквозь зубы:
— Вашингтон-отель?
— Yes, — ответил Дюпюш. Он был поражен, потому что рассчитывал остановиться именно в Вашингтон-отеле.
Пароход «Верден» стоял в Кристобале всего три часа.
Пассажиры, ехавшие до Таити, торопливо сбегали по трапу, чтобы успеть осмотреть город, пока пароход будет. ждать своей очереди у Панамского канала. Кто-то спросил Дюпюшей:
— Долго пробудете в Кристобале?
— Два дня, пока не придет наш пароход.
— Желаю удачи!
Здесь даже солнце светило по-иному, незнакомым и непривычным было все: форма таможенных чиновников, полицейских, американских солдат, охранявших порт и прилегающие к нему улицы. Негры хватали пассажиров за руки и тащили их к автомобилям, но Жермена облюбовала одноконную пролетку под белым тентом, с которого свивали помпончики.
— Ключи от чемоданов не забыл? А метрдотель остался доволен чаевыми? Смотри, нам кланяется госпожа Роше.
Они помахали г-же Роше, которая возвращалась к мужу, служившему на Гебридских островах. Супруги Дюпюш жадно смотрели по сторонам, словно хотели впитать в себя пейзажи этой страны.
— Вашингтон-отель? — осведомился чернокожий кучер.
Справа красивый проспект, с двух сторон обсаженный пальмами. Вдоль него роскошные особняки, принадлежащие мореходным компаниям.
— Надо узнать, где здесь почта.
Затем широкая, залитая солнцем улица, идущая параллельно железной дороге. Универсальные магазины, лавки и на каждом пороге левантийцы, зазывающие туристов.
Наконец показался парк, засаженный кокосовыми пальмами, в глубине его белели колонны Вашингтон-отеля. В гигантском прохладном холле бои были в белой униформе, а дежурный администратор — в куртке. Дюпюш обратился к нему по-английски.
Багаж уже прибыл, и через две минуты супруги очутились в своем номере, заглянули в ванну, распахнули окна и шкафы.
Дюпюш не посмел признаться жене, что номер стоит десять долларов в сутки. Впрочем, не все ли равно? Что значат для них теперь несколько лишних долларов? В холле они увидели несколько старших офицеров американской армии. Зал ресторана был просторным, в парке виднелся мраморный купальный бассейн.
— Ванну примем вечером, — решила Жермена. — А сейчас первым делом в банк.
Было так жарко, что Дюпюш оставил пиджак в номере. Бой уже подозвал машину.
— Не надо. Мы пешком.
Им хотелось посмотреть город. Около полудня супруги, по-видимому сбились с пути: они оказались в унылом, грязном квартале, застроенном деревянными домами, на тротуарах было полно негров. Солнце стояло в зените, у дверей дремали чернокожие женщины. Жермена тревожно огляделась.
— Какая вонь!.. Спроси у кого-нибудь дорогу.
Через четверть часа они вышли на проспект, о чем догадались по тому, что увидели лавки левантийцев, продававших пассажирам «Вердена» сувениры и безделушки.
— Спроси, где банк, Жозеф!
— Знаешь, по-моему, именно здесь мне рекомендовали купить полотняный костюм.
— Сперва в банк!
— Простите, мсье, где тут «Нью-Йорк Чейз Бэнк», please[1].
— Второй квартал налево.
— Смотри-ка, — сказал Дюпюш, когда они проходили мимо кафе, — здесь пьют довоенный перно! После банка мы обязательно завернем сюда.
Банк оказался маленькой конторой, в которой восседал единственный служащий. Дюпюш протянул ему аккредитив на двадцать тысяч франков, но тот даже не взглянул на него.
— Вам следует обратиться в панамское агентство.
Жермена, почти не понимавшая по-английски, забеспокоилась.
— Мы занимаемся только обменными операциями.
Садитесь на двухчасовой поезд, и через сорок пять минут вы будете в Панаме.
— Идем, Жермена.
— Что он сказал?
— Надо ехать на другой конец канала, в Панаму. Но мы еще успеем позавтракать и выпить перно.
Было душно и немножко хотелось спать. Солнце проникло в вагон, озаряло тростниковые кресла и людей, читавших американские газеты. Мужчины были в воротничках и галстуках, один Дюпюш без пиджака и в пробковом шлеме.
Слева бежала водная серо-зеленая равнина, справа иногда появлялась водная гладь Панамского канала, по которой медленно двигались суда.
— Мне больше нравились Антилы, — заметила Жермена.
Они провели двое суток в Фор-де-Франс на Мартинике. Здесь, в Панаме, сильнее чувствовалась цивилизация. Слишком много было комфортабельных бунгало, автомашин и американских солдат.
— Бумажник не забыл, Жозеф?
В Панаме они сели в открытую машину, которой управлял метис.
— «Нью-Йорк Чейз Бэнк»!
Впечатления громоздились одно на другое. Сначала они ехали по узким улочкам с множеством лавчонок.
