Моему дорогому другу в подарок.
В этом мире я слепа, передвигаюсь осторожно, на ощупь. Здесь идет дождь из человеческих слез и за его потоками не чувствуется солнца. В такие дни повязка на глазах промокает до нитки. Я часто падаю, но всегда поднимаюсь и иду дальше…
Тогда я тоже поскользнулась на ровном месте…
Моего запястья коснулись чьи-то пальцы. Язык по-собачьи предано лизнул руку. Заботливое плечо помогло подняться.
Меня потянули в сторону, придерживая за локоть. Не споткнись опять!
— Бедная девочка, прожила половину жизни, а ума не хватило. Вокруг столько удачливых, уверенных в себе, купивших мир по щелчку пальцев. Они не считают денег, не откладывают на «черный день». Пешком не ходят, потому и в грязь не падают. Они хозяева! Ты же— притихшая на галерке статистка. Пассажир третьего класса. Я помогу, буду верной советчицей.
Ты только скажи: — Хочу все, а завтра еще больше!
Лед незнакомых объятий сковал панцирем, не продохнешь. Шершавый язык подобострастно и льстиво вылизал руки от прилипшей грязи, прорисовал узор венок, заскользил вверх по току крови, к самому сердцу.
Зависть, так легко убивающая веру, сулила золотые горы, обволакивала паутиной обещаний и уже торжествовала победу.
Жадно потянулась за каплями, сочащимися из-под повязки на моих глазах, ведь нет ничего вкуснее слез. Но ее опередили.
Другая убрала завиток с уха и настойчиво зашептала:
— Она удачливее тебя и моложе. Красивее в сто крат. Ее тело свежо, кожа бархатиста, грудь сочна. Его пальцы не могут оторваться от прелестных выпуклостей, горят желанием. Твой любимый сейчас с ней, ласкает восхитительную плоть, пьет сок юности с губ, клянется в вечной преданности. Он подарил ей то, что ты дарила ему, самое сокровенное, самое тайное. То, о чем знали только вы.
Незнакомка коснулась шрама на моей груди.
— Как часто ты вынимала сердце? А за ненадобностью заталкивала обратно?
Бедная ты бедная….
Влажный шепот впитывался под кожу, принося невыносимые страдания. Тело задеревенело, мокрая повязка на глазах налилась свинцом.
Ревность, так легко убивающая надежду, возрадовалась и придвинулась ближе.
— Я научу тебя жить! Только скажи — Он мой и только! И ничего не бойся. Есть слова приворотные, душица опойная, заговор полюбовный. Остудим соперницу, присушим заветное, быльем порастут твои муки. Вернется любимый, бросится в ноги.
— И заживешь ты богато и счастливо, — шепнула одна.
— Принесет свое сердце на блюдечке, — добавила другая.
— И будешь купаться в деньгах…
— Ты его посоли, поперчи и съешь…
— Ослепнешь от бриллиантов…
— И станет он навеки рабом твоим… Не молчи!
Безумие кипело, бурлило в венах, оно спорило с душой, щедро напоенной ядом.
— А Любви нет! Тебя нет и не было! — услышала я еще один голос, поднимающийся от земли со змеиным шипением.
— Ты — иллюзия, милостыня оголодавшим. Не рассказанная сказка, несбывшаяся мечта. Мираж, сводящий с ума.
Чешуйчатые руки обнажили мою грудь. Раскаленные губы ласкали кожу, добавляя в кровь веселого сумасшествия.
— Похоть честнее тебя и платит той же монетой. Я не витаю в облаках, как ты, не кормлю обещаниями, не грешу посулами, здесь и сейчас дарю блаженство.
Тебе приятны мои прикосновения? Почему ты молчишь?
— Стоит пожелать…
— Стоит заплатить…
Три воркующих голоса вились хороводом, льстивые слова травили ложью.
— Снимите повязку с ее глаз и принесите зеркало — пусть полюбуется на себя и на нас!
Мокрая тряпица отброшена прочь и… на мгновение воцарилась тишина.
— Да она — слепая, как крот…
— Уродливая или красивая? Не пойму.
— Юродивая…
— Спокойная … Не проронила ни слезинки…
— Шрам куда-то делся.
— Смотрит в себя и улыбается. И что она видит во тьме? Убогую суть?
— Она по головам не пойдет.
— Всех сто раз простит.
— На шею не сядет.
— С ней ужасно скучно.
Без сил опустилась я на землю. Разочарованно шипя, змеи спрятались в траве. Поражение их недолго. Они вновь запоют свои песни. Вы их услышите.
Я часто падаю, но всегда поднимаюсь и иду дальше.
А когда сильно устаю — открываю глаза.
… Здесь уже вечер, с моря дует свежий ветер, он собирает на небесном пастбище облака. Воздушный пастух поведет свое стадо далеко на север, за лесную гряду, где они расплачутся грибным дождем.
Нагулявшийся вволю бродяга — прибой вылизывает песчаный пляж, оставляя под босыми ногами кружева пены и осколки янтарной смолы. Солнце устало и купается в водной глади, приглашая в дорогу. Пора!
Я знаю, мы обязательно встретимся. На закате ты гуляешь вдоль кромки воды, отгоняя прутиком воронов и любопытных чаек. А самых глупых пугает твоя маленькая собака. Каждый раз забываю ее имя. Почему оно всегда разное?
Здесь все наоборот, черные чайки и белоснежные вороны.
Мир — перевертыш, где все начинается закатом и заканчивается рассветом, а не евклидовы параллели ведут себя как попало.
Тут, под мелодию свирели плетется паутина человеческих судеб, а с музыкантом всегда можно договориться.
Это мир, где осуществляются мечты.
Здесь, с последним лучом солнца я превращаюсь в кошку, ловлю мальков на мелководье и играю с волнами.
А потом, при свечах и в полном одиночестве сочиняю сказки. Добрые и не очень.
Здесь на мокром песке ты пишешь бесконечный роман, который вместе со мной читает море, жадно заглатывая строки. А где-то там, в мире людей, где нас уже давно нет, скрипит гусиное перо, и чернила ложатся на бумагу. Буквы складываются в слова, рождается еще одна история не сбывшейся любви… Любви, оставшейся без надежды и веры в мире, где так часто идет дождь.
