Я, не громко ругаясь себе, отплевывалась от речной грязи. Васька же с благоговением смотрел на будущую супругу.
Вот гад! И прикидывается, будто он не в курсе происходящего, и это не он только что спихнул меня в нашу деревенскую речку.
Благо падать не высоко.
— Всё, Васёк, сейчас я буду тебя убивать.
Я угрожающе принялась закатывать рукава, параллельно взбираясь на покатый речной берег, и не удивительно, что я тут же хлюпнулась обратно.
Ну, Васёк! И этот ржущий паразит мне в любви клялся, всё… Я обиделась! Гордо зацепившись за близ растущий кустик и, выбравшись, я поднялась в полный рост. Васька тут же заткнулся.
— Всё, Вася! Свадьбы — НЕ БУДЕТ!!!
— Лиз, ты чё?! Я же пошутил!
— А я твоих дурацких шуток не понимаю!
Я гордо подняла голову и побрела в сторону деревни, всего-то пол километра. Васька тут же принялся прыгать вокруг, уговаривая меня передумать. Ага, как же! Размечтался! То, что мы с малых лет знакомы, и вся деревня уже с самого нашего рождения нас сосватала друг за друга в счет не идет. Мы же разные! Абсолютно! В то время как Вася пас коров с дудочкой на лугах, я дралась с мальчишками, лазала в чужие огороды и вообще вела себя самым не подобающим образом. К тому же к Ваське я относилась как к брату, но уж точно ни так, как к жениху.
— Васёк! — горе жених замер под пристальным взглядом моих карих с прозеленью глаз, — Ща врежу, если не угомонишься! И вообще, тебе же Фёкла нравиться, вот и сватайся к ней.
Васька вздохнул и медленно побрел по тропинке за мной, я же уже вовсю вышагивала по дороге.
— Лизка! Погодь!
— Ну?
— А наши-то, одобрят?
— А я знаю?!
— И что делать? Нас же на смех поднять могут!
Я задумчиво посмотрела на свой кулак.
— Тебя может, и поднимут, а меня не рискнут.
— Ладно, может ты и права.
— А то! Слушай, и хватит меня дёргать, я уже проголодалась, пол дня по лесу шатались! И где твои ягоды, а? Нету. А ты меня ещё и в речку спихнул. Я тебе поражаюсь, тебе жить надоело?
Васька безумно замотал головой, так что его слегка торчащие уши и рыжие волосы искусно создали "пылающий сквознячок".
— Вот и я про то!
Я хмуро посмотрела напоследок на моего притихшего бывшего женишка и уже не останавливаясь на всякую ерунду, добралась до дома.
* * *
— Как не пойдешь за Ваську! Я тебя…
Резко увернувшись от летящей в меня хозяйственной утвари, в образе тяжеловесного черпака, я спряталась под стол.
— Папуля, но он мне как брат. И люблю я его как брата, я в нем мужика не вижу! Вообще!
— Лизка! Ты мне это брось! Пойдешь ты за него!
— А я говорю — Не пойду!
— Перечить Батьке! А, ну, поди, сюда!
Я удрученно выползла из-под стола и села на скамью, куда до этого опустился уставший от перебранки отец.
— Лизок, ты мне скажи, неужто тебе Васька совсем не мил и ты его не любишь?
— Люблю, но как друга и брата. По мне так он слишком тихий.
— А тебе надо, что бы был такой же непутевый и неугомонный как ты?
— Я вообще не знаю, кто мне нужен, и нужен ли кто вообще!
— То есть как нужен ли вообще?
— Пап, ну не готова я к семейной жизни, не готова!
— Вот те раз. Да почти все девки на деревни замужем, а ей, видите ли, не надо.
— Ну, папа, вот когда я встречу человека, которого полюблю, тогда замуж и пойду. К тому же я ни такая как другие девушки, у кого же ещё есть отец знахарь и травник?!
— Эх, Лизка, Лизка, что ж мне с тобой делать? Ладно, теперь надо извиниться перед…
— Еремей!!! Как это понимать-то? Чой-то твоя девка опять учудила, а? — в дверях грузной глыбой застыла мама Васьки, а за её спиной с опущенной головой стоял и сам сын.
— Дура ты, Фиска! Как исть, дура!
— Ты мне поговори! — Васькина мама прошла в комнату и села на табурет, тут же жалобно занывший. Я же с любопытством подумала, сломается тот или нет, однако табурет страдальчески выдержал выпавшее на его долю испытание и не развалился. Васька с бледным лицом, тенью застыл у стены. — Я тебя последний раз спрашиваю, с чего вдруг твоя Лизка от свадьбы отказалась?!
Тут мне этот балаган надоел, к тому же сие действо разворачивалось без меня, и я решила вмешаться:
— Это не я, это он отказался!
— Вася, это правда?
Анфиса Аркадьевна развернулась на страдальческом табурете к вжавшемуся в стену Ваське, который на мою реплику что-то невнятно пробурчал.
— Правда! Но не совсем, — что ж, хоть и не жених, но ведь друг, так что надо выручать.
— Это как?
— От свадьбы отказалась я, когда он отказался от моих приставаний в лесу!!!
Три пары вытаращенных глаз, размером с пятак каждый, уставились на меня. А я еле сдержалась, что бы ни рассмеяться, но все же мне удалось сохранить серьезное выражение лица. Анфиса Аркадьевна смерила меня своим ошарашенным взглядом, а затем, поднявшись, направилась к дверям и, не оборачиваясь, крикнула Ваське, готовому в любой момент съехать по стене на пол:
— Сынок, пойдем домой, психопаток в нашей семье ни когда не было и не будет!
Васёк уныло потрусил за своей мамой, а я, подмигнув ему, усмехнулась.
Когда же дверь за нашими "гостями" захлопнулась, и в сенях затихли их шаги, я разразилась диким хохотом. Папа тем временем задумчиво посмотрел на меня, точно раздумывая над диагнозом, данным мне Васиной мамой.
