Крысеныш не знал, как оказался в Изенгарде. Он не помнил в своей жизни ничего, кроме выдолбленного в скалах холодного темного жилища, кроме грохота ужасных машин да стонов падающих под топорами деревьев. Кроме пинков, тычков и ругани от грозных воинов урук-хайев, от мастеров, от слуг и, вообще, от всех тех, кто был старше и сильнее Крысеныша. А старше и сильнее его были здесь все. И, конечно, никто не стал бы рассказывать Крысенышу о том, откуда он появился. Скорее всего, его создали прямо тут, в Изенгарде.
Рабы долго не жили, а требовались постоянно. Так почему могущественному Саруману не использовать свои магические способности для создания маленьких нелепых существ, которые могли бы выполнять самую тяжелую и нудную работу?
Крысеныш даже не знал, кто он. Не орк. Потому что слишком мал ростом и слаб. Не человек. Потому что слишком уродлив. Не гном. Потому что хил и тонок. И уж точно не эльф. Об этом даже не стоило думать.
Так Крысеныш и жил, прислуживая каждому, кто громче крикнет, молча переживая боль и обиды от незаслуженных побоев, стараясь лишний раз никому не попадаться на глаза. Скалы, окружавшие Колдовскую долину, были границей его мира.
Иногда Крысеныш подолгу смотрел на огромные кованые ворота. И хотя те открывались изнутри от легкого толчка, Крысеныш даже не решался подойти к ним близко. Ему казалось там, сразу за воротами, уже не существует ничего и все выходящие исчезают навсегда в неведомом и бесконечном.
Так в одну из ночей под громкие звуки труб ушла из Изенгарда армия Сарумана и не вернулась. А чуть позже кто-то опять затрубил, глухо и непривычно: «Ху-ум-хум», и нечто неимоверно сильное ударило в двери.
Долину заполнили высокие странные существа, очень похожие на деревья. Они с легкостью крошили камни и швыряли тяжелые глыбы.
Скалы задрожали, будто началось землетрясение. Дробно застучали по полу посыпавшиеся с потолка камешки. Потом что-то большое ухнуло рядом, и Крысеныш бросился вон из пещеры. Он оступился, скатился по откосу, успел заметить над собой огромную тень. Со свистом рассекая воздух, взвилась ввысь громадная гибкая ветка-рука и обрушилась на маленького Крысеныша, и его, как воздух, разрезав пронзительным нарастающим свистом.
Первое, что почувствовал Крысеныш придя в себя, размеренное покачивание. Через мгновенье он услышал шум: стоны, скрипы, шелест, как при сильном ветре в гуще деревьев. А потом навалилась боль. Ныло все тело, до последнего пальчика. Крысенышу показалось, даже волосы у него болят.
Крысеныш с трудом разлепил веки.
Кругом только листья и ветки. Вниз уходил необъятный морщинистый ствол, заросший мхом и лишайниками, тонул в клубящейся мгле и при этом двигался, шагал. А рядом — еще стволы. Со всех сторон.
Земли не видно, но слышно, как она откликается гулко где-то там далеко в глубине тумана.
«Деревья идут, — думал Крысеныш и удивлялся собственным мыслям. — И я иду вместе с ними. Точнее, еду».
Он плотно засел в развилке, запутавшись в ветвях. Он безвольно качался, вместе с листьями, как неизвестный уродливый плод, то ли гнилой, то ли засохший.
Крысеныш был такой маленький и легкий, что дерево не замечало его, и он старался лишний раз не шевелиться. На всякий случай. Чтобы не выдать себя. Даже когда дерево застыло на месте, стало неподвижным, как и положено деревьям, Крысеныш не сразу решился что-либо предпринять, ждал.
Прошло время. Дерево вело себя, как дерево, не подавая признаков нетипичной жизнедеятельности. Крысеныш начал задыхаться. Он старательно втягивал в себя воздух, но все равно чувствовал, что глотает бесполезную пустоту.
Крысеныш осторожно распутал обвивавшие его ветки, освобождено вздохнул.
Напрасно. Воздуха по-прежнему не хватало. Крысеныш аккуратно спустился вниз по стволу. У земли царил туманный сумрак, солнечный свет почти не проникал сквозь густые темные кроны. Крысеныш не стал осматриваться по сторонам, торопливо зашагал прочь, наугад выбрав направление. Хоть когда-нибудь жуткий лес должен кончиться.
Крысеныш не сразу заметил, что идет не просто вперед, а еще и вверх. Местность становилась все более каменистой, светлело, и дышать становилось легче. Все чаще яркие солнечные лучи прошивали туман, появилась свежая весенняя зелень. Крысеныш приближался к отрогам Мглистых гор.
У выросшей перед ним скальной стены он долго стоял, решая, что делать дальше, куда идти. Ему никуда не было нужно, его ничто не звало и не ждало.
Потом он все чаще стал посматривать направо, привлеченный то ли случайным запахом, то ли звуком или, возможно, чьим-то далеким зовом, неведомым и непонятным. Спустя минуту Крысеныш двинулся на север вдоль горного кряжа.
Его путешествие было одиноким, неспешным и, вероятно, бессмысленным. Что это за причина — призрачный зов? Но и поводов для того, чтобы остановиться и осесть, он не находил.
Крысеныш пытался прибиться к гномам, но грубоватый скрытный народ нетерпимо относился к чужакам. Люди тоже не жаловали странного незнакомца. Ужасная война сделала их настороженными и негостеприимными по отношению к неприглядным существам, шатающимся по дорогам Средиземья, особенно если во внешности последних проступали орочьи черты. Крысеныша не обижали и не преследовали, потому что был он маленьким и жалким, иногда даже кормили, но оставлять у себя не собирались, и он шел все дальше и дальше, словно что-то действительно звало его.
