Наследница Галадриэль - [2]

Наступила осень. Листва с деревьев опала, темные голые ветви жалобно тянулись к поблекшему солнцу, прося тепла и летней щедрости, но природа не отступала от установленных ею самой законов. Ночи стали холодными, и даже привыкшему к лишениям и невзгодам Крысенышу становилось все тяжелее.

Однажды, когда уже плотные синие сумерки накрывали землю, навстречу Крысенышу от горизонта начала надвигаться огромная темная масса. Чем ближе подходил к ней путешественник, тем явственнее слышался ему загадочный шепот, тихое многоголосье. А потом он различил сереющее в ночном свете высокие стволы. В густых, несмотря на позднюю осень, кронах вспыхивали красновато-золотистые блики.

Крысеныш, не ведая того, вступил под сень Золотых лесов. Почти тотчас его охватила мирная спокойная усталость, какая бывает в конце долгого напряженного пути, приведшего тебя к родному порогу. Крысеныш забился в ямку меж корней деревьев и уснул, убаюканный ласковым шелестом листвы и безмятежным певучим звоном невидимого в темноте лесного ручья.

Проснулся Крысеныш, когда утро уже сменилось неласковым днем поздней осени. Крысеныш точно знал, какое сейчас стояло время года, поэтому его очень удивили густые кроны деревьев. И пусть листья были не зелеными, а желтыми, ничто не говорило о приближении холодов и непогоды. Наоборот. Казалось, во всей красе явилась в лес благодатная весна.

Запутавшиеся в золотой листве блеклые солнечные лучи не угасали, а набирали силу, и, отражаясь от гладких серебристых стволов, наполняли чащу теплым светом. Царившая прохлада была приятна и нежна.

Крысеныш долго сидел в своем убежище между корней, вертел головой, осматриваясь по сторонам, и не мог насмотреться.

Этот лес разительно отличался от других во время долгого путешествия виденных Крысенышем лесов. Он был невероятным, несуществующим и в то же время бесспорно настоящим. Его великолепное совершенство подчеркивали и непередаваемо яркие краски, и наполненные гармонией, четко очерченные формы. А лаконичность цветовой палитры, представленной лишь белым, золотым, зеленым и синим, казалась безупречной и единственно приемлемой.

Но самым удивительным и великолепным в этом лесу были его обитатели.

Крысеныш в совершенстве освоил науку становиться неприметным: невидимым и неслышимым. Эльфы так и не обнаружили его присутствия. А, может, им просто было не до маленького, безобидного создания, когда восточные границы Лориена штурмовали орки Дол Гулдура?

Затаившись среди зарослей, Крысеныш с восхищением и трепетом наблюдал за прекрасными хозяевами леса, высокими, стройными, легкими, грациозными и гордыми. По сравнению с ними он казался сам себе еще более уродливым, недостойным и ничтожным. Поэтому и не торопился незваный гость обнаружить себя. Он был уверен, эльфы не примут его, как не приняли люди и гномы. И — еще хуже — прогонят прочь, как врага, не подпустят больше к сердцу своего народа, а Крысенышу совершенно не желал покидать наполненный светлым волшебством Лориен, к которому он, не имеющий родного дома, изо всех сил прикипел душой.

Крысеныш не проникал далеко в лес, как бы ему этого ни хотелось, держался окраин, опасаясь и сторонясь эльфов. Но он и не обрадовался, когда постепенно Лориен начал пустеть.

Ушла за море владычица Галадриэль, заскучавший после отъезда супруги владыка Келеберн удалился в Дольн к сыновьям Элронда. Остальные эльфы либо отправлялись на запад, либо переселялись в Ясный Лес.

Лориен угасал. Тускнели краски, смазывались четкие, гармоничные формы. Господствовавшие ранее сочные цвета будто бы теряли яркость и сливались в единую зеленоватую мглу. Все реже загорались в траве золотистые звезды эланора, все печальней становились песни, различаемые в шелесте листвы. Как предсказывала Галадриэль, волшебная сила Лориена шла на убыль, лес увядал.

Крысеныш бродил по засыпанной золотом земле, с жалостью смотрел на могучие деревья, роняющие листву, словно драгоценные слезы, и ему тоже хотелось плакать. Если бы ему хватило смелости и сил, он бы попробовал остановить эльфов, он бы заставил их не уходить. Неужели не смогли бы они, способные противостоять разрушающей силе времени, защитить свой приют от тлена и забвенья, от безнадежности и одиночества, как когда-то защищали от темной силы, от зла, от орков?

Ах, если бы Крысеныш обладал хоть капелькой их светлого волшебства! Он сделал бы все возможное, лишь бы вечно существовали Золотые леса!

Когда последние эльфы покинули Лориен, Крысеныш решился проникнуть в Карас-Галадон.

Ворота города больше не закрывались, но узкий коридор по-прежнему вел вверх по холму, из облицованного гладким камнем фонтана все так же бил ключ, а меллорн владык, вокруг ствола которого лианой вилась бесконечная лестница, казался самым величественным и громадным.

Крысеныш не осмелился подняться наверх, прошел вдоль ручья по неглубокой ложбинке и обнаружил каменный постамент с чашей. Внутри чаши скопилась дождевая вода.

«Уходила третья эпоха. Уходили Элронд и Галадриэль, минули дни Колец…»

«Наступила эра людей», — закрыв книгу, добавила от себя Лена.

Основательно наступила. Прошлась своими ботинками тысячного размера по полям, по лесам и по людским судьбам. Кого поломала, кого раздавила, кого напугала до смерти, кого вышвырнула с пути могучим пинком.