Джин скучала.
Джин откровенно скучала.
Это был вечер пятницы. Казалось бы, чего лучше? Радуйся предстоящему уик-энду. Можно жить и горя не знать.
До конца рабочего дня оставалось три часа. Работы уже не было и, похоже, не предвиделось. Но и интересного занятия еще не было.
От скуки Джин с осторожностью извлекла из сумки запечатанный глянцевый журнал, бережно, чтобы не слишком сильно шуршать целлофаном, распечатала обертку и, держа журнал под столом на коленях, принялась перелистывать страницы.
Страницы пестрили всевозможными соблазнительными картинками. Блески для губ и фотографии самих губ, реклама парфюма и дорогих кремов, фоторепортажи с показов известных дизайнеров, подборки вещей из разряда «А вот как это носят».
Из-под стола, конечно, видно было не очень хорошо. Но Джин уже притерпелась к таким вот нештатным ситуациям. Заниматься всякой чепухой на рабочем месте не слишком возбранялось, если работы действительно не было. Но и не приветствовалось. Такой вот парадокс. Все зависело от настроения начальства. Зависело от сиюминутной прихоти босса…
Хорошо, что она сидит не в холле компании. Здесь, в святая святых… то есть почти что в святая святых, в приемной перед кабинетом босса, все-таки чуть поспокойнее. Карен, которая приятельствовала с Джин и заседала в холле, являла собой оплот фирмы, несокрушимый бастион. Она фильтровала бесконечные телефонные звонки, распределяла потоки электронной почты, а также осаживала зарвавшихся посетителей, которые во что бы то ни стало хотели самолично засвидетельствовать свое почтение Грегори Брауну. Или же наоборот, высказать накопившиеся претензии и продемонстрировать свою антипатию.
А Джин решала, когда лучше назначить время свидания с боссом тем, кто имел «доступ к телу». Или же просто брала на карандаш распоряжения начальства относительно его, начальства, расписания.
Но в любом случае на линии огня находилась Карен. А непосредственно до приемной босса, до милашки Джин, добирались далеко не все, кто желал этого. Телефон разрывался за дверью приемной, в холле, и довольно часто там бубнили недовольные голоса, а некоторые высказывались на повышенных тонах.
Карен ловко расправлялась с недовольными, разруливала спорные ситуации и гасила потоки претензий. Иногда Джин чуть ли не с тоской прислушивалась к жизни, которая кипела за стенами ее небольшого офисного помещения.
Но сейчас она была вполне довольна затишьем. Работать не хотелось, работать было лень. Если бы Грегори сейчас вызвал Джин и попросил сварить для него чашку кофе, она, конечно, выполнила бы распоряжение, но плелась бы к кофеварке, как на эшафот.
Нет, пожалуй, эшафот — это слишком сильно сказано.
Просто накатила какая-то апатия, и ничего не хотелось делать. Даже красивые глянцевые странички перелистывались просто так, от скуки, без особой заинтересованности и вдохновения…
Грегори высунул нос из своего кабинета.
— Джин…
«Началось», — подумала Джин и безуспешно попыталась изобразить на лице заинтересованность.
— Свари-ка мне кофейку, — попросил он, высунувшись из-за двери наполовину.
Джин кивнула, проводила взглядом спину Грега, обтянутую неизменным сереньким костюмом, вздохнула и поднялась со своего места, чтобы заняться приготовлением напитка.
Бац!
Журнал сочно плюхнулся с колен Джин, проехавшись страничками по ковролину. Она совсем про него забыла. Хорошо, что корешок не зацепил колготки, не порвал их и не оставил стрелку. У Джин это были последние колготки, а день зарплаты был еще нескоро.
Жалкая попытка Джинни вести табличку в «Экселе» с подсчетом всех доходов и прибылей (зарплата за вычетом налогов), а также расходов и обязательных трат (количество пунктов не ограничено), бесславно провалилась после трех-четырех месяцев труда над файлом.
Джин не могла заставить себя вписывать в файл все траты, сохранять чеки, выкидывала их в первые же попавшиеся урны. Иногда, правда, эта беспечность оборачивалась против нее же самой. Это происходило в тех случаях, когда нужно было вернуть оказавшийся негодным товар или просто приходило понимание, что покупка не будет радовать обладательницу.
Да и как вообще можно записывать каждый свой шаг? Это всегда приводило Джин в недоумение. Каждый пончик с уличного лотка, каждое мороженое, съеденное на ходу, каждый новый фильм на диске, каждый роман в яркой обложке, каждый фрукт для салата на завтрак… Как можно записывать и тем более запоминать все это?
Джин понимала, что в силу ее нетерпимости к контролю за доходами и расходами ей никогда не светит, например, высокооплачиваемая профессия бухгалтера или даже финансового директора. Впрочем, покупка новых чулок или карандаша для глаз быстро развеивала легкое сожаление. На Джин пока еще не сваливалось такое горе, которое нельзя было бы исцелить коробкой шоколадных трюфелей, отчистить дорогостоящей зубной пастой или утопить в ванне с роскошной пеной, пахнущей орхидеями.
Джин украдкой сунула глянцевый журнал в ящик стола, бережно расправив странички. У нее нередко появлялось ощущение (хотя подобное и было невозможно), что из угла помещения за ней пристально следит скрытый глазок видеокамеры. А по ту сторону глазка — Грегори. Или начальник службы безопасности. Или еще кто-нибудь, кому не все равно, чему Джин Фьори посвящает свое рабочее время…
