1. Женщина, которая ела книги
Ей было что-то около сорока. Может, чуть больше. Чаще всего она носила брюки неопределенного цвета и такие же непонятные свитера, потому что постоянно мерзла. В летнюю жару ее можно было увидеть в длинных пестрых юбках из кусков разных тканей, с вшитой резинкой вместо пояса. Вы видели такие юбки в подземных переходах и утверждаете, что ни за что бы такие не надели – они портят фигуру.
Фигуры у женщины не было. Но у нее был взрослый сын, невестка с аппетитными формами и престарелая мать, ленящаяся надевать вставные зубы перед тем, как есть.
А ела вся семья – книги.
Книги все чаще попадались дрянь. Сын постоянно запирался в туалете после дегустации каких-то новомодных японских изысков. Он был смел, быстр, в меру хипстерил, в меру либералил, иногда говорил о ценностях, но европейскую кухню (авторов) не любил. В последнее время его все чаще тянуло на жирное, толстое, нескончаемое индийское чтиво или малопонятные японские огрызки, приправленные чем-то острым, после жадного поедания которых все равно не покидало ощущение голода. Это была искусственная еда, он это знал, но ничего с собой поделать не мог. Его эксперименты обычно заканчивались расстройством желудка. «Лучше бы он заказывал просто суши на дом», – ворчала бабушка, складывая надвое бесплатную газету с объявлениями – свой ежедневный жидкий чай. Ела бабушка мало.
Зеленый сын/внук выползал из туалета и набрасывался на легкие детективы, которые он в изобилии употреблял вместо воды. Напившись, он робко тянул руку к легкому бутербродику из американцев. И некому было дать ему по рукам, так как в семье никто не догадывался, что после столь сильного отравления человеку требуется манная каша из хороших детских сказок, чтобы привести себя в нормальное состояние. Жена, смакуя нещадно разбавленное водой красное вино в виде современных французских романов, гладила непутевого мужа по кудрявой голове. К счастью, она знала языки и голодной не ходила. Муж худел и детей сделать своей супруге не мог по причине плохого питания.
Женщина ела все подряд и чувствовала себя неплохо. В метро, на работе (ей повезло, она работала корректором – это все равно, что любителя пиццы поставить резчиком пиццы), дома, на тренингах по личностному росту – она ела везде, не прибавляя и не убавляя в весе. В выходные она часами могла бродить по просторным залам Ленинской библиотеки, листая роскошные фолианты или редкие изысканные брошюры. Это был ее любимый ресторан.
…Опьянев от восторга, однажды она протянула руку к толстому тому истории на верхней полке, как вдруг у нее закружилась голова и она упала замертво. Скорая приехала довольно быстро.
– Так, книги, значит, – кашлянул пожилой врач, осмотрев пациентку. – Вы не можете больше их употреблять. Они все слишком старые. Вам рекомендовано только свежее. Не далее 5—6 лет со дня издания. Иначе… – врач выразительно постучал стетоскопом по краю стола.
Женщина выпила немного воды в виде лежавшей тут же газеты «Мой район» и, охая, отправилась домой, не забыв заехать в БиблиоГлобус, ибо умирала с голоду – не успела наесться до того, как упала в обморок.
Там как раз шла встреча с каким-то автором. Заинтригованная женщина спустилась на цокольный этаж, где в уголке огромного торгового зала сиротливо толкался десяток наркоманов. Автором являлась накрашенная энергичная женщина в возрасте. От автора крепко пахло подмышками и еще чем-то резким – возможно, обедом. Женщина невольно отпрянула.
– Прошу вас – несколько заискивая, любезно улыбнулась автор.
Превозмогая тошноту, женщина тихо уселась на заднем ряду и перелистала несколько стоящих тут же книг. Ничего внутрь не шло, не годилось. Стоило только раскрыть любую – со страниц легким дымком поднималась дикая вонь. И вся полка была заставлена этой вонючей, пердючей и смердючей жижей, упакованной в симпатичные коробки, которую пытались выдать за обед – простите, литературу.
– Вы мне предлагаете умереть с голоду? Вы в своем уме?? – не выдержав, закричала женщина и, с грохотом раскидав тяжелые стулья по мертвецки тихому залу, швырнула нарядным томиком в оказавшуюся поблизости ни в чем не повинную кассиршу. – Что вы мне дали поесть?! Дура! Ведьма!
Автор издали довольно улыбнулась. Женщине вторично вызвали скорую.
И еще у женщины, которая ела книги, был кот, который ел только сметанку и всегда с высокомерным недоумением взирал на всю ее семью.
Студенты называли его «профессор Ы». Никто не знал, откуда это имя взялось. Никто не знал, что оно означает. Вполне возможно, что оно действительно что-то означало на каких-то языках. В Москве это кого-нибудь волнует?
Строго говоря, он даже не был профессором. А был простым преподавателем одного не самого престижного, но зато условно государственного и потому условно бесплатного вуза. Что немного тешило его самолюбие, ведь читать лекции в государственном учебном заведении лучше, чем в каком-нибудь частном. Почему лучше – этого он сказать не мог. Но гордился.
Жил профессор Ы одиноко. Поэтому каждое утро у него начиналось с поиска очков. Подсказать было некому. Он их мог оставить на колченогой табуреточке возле кровати – тогда легче всего. Иногда он находил их в ванной среди зубных паст и бритв, иногда обнаруживал в прихожей висящими на крючке рядом со шляпой. Случалось, очки находились на полу в туалете. Спросонья едва не наступая на них босыми ногами, профессор вспоминал, что перед сном читал в туалете газету. Пару раз он обнаруживал очки в чашке с недопитым чаем. В кухонной раковине среди горы немытой посуды. В ботинках. В карманах единственных брюк и даже – о ужас – в футляре для очков, подаренном одной из бывших жен. Честно говоря, очки у профессора были бешеные.
