Это был самый обыкновенный весенний день. Ровно в восемь утра, как всегда, раздался звонок в дверь, и на пороге я увидела Маринку. Моя подруга, в отличие от меня никогда не любила опаздывать. Она стояла в своем любимом лимонном плаще и держала в руках огромную сумку, доверху наполненную учебниками.
— Сегодня отличная погода, — весело пропела она, поправляя капюшон моей куртки, — и чего это ты вздумала так тепло одеться?
— Это говорит мне человек, который надел плащ, — с улыбкой парировала я, — я уже говорила, что он мне безумно нравится?
Марина отвесила мне наигранный поклон. На самом деле эта часть верхнего гардероба подруги вызывает у меня недоумение и в некотором смысле раздражение. Плащ был довольно безвкусным, и чересчур ярким. Конечно же, по всем законам дружбы я должна была давно рассказать Марине о том, что эту лимонную тряпку нужно выкинуть как можно скорее, потому что над ней уже смеются практически все одноклассники. Да, я бы определенно сказала, будь на месте подруги, кто-нибудь другой. Но Маринку не исправить. Ей настолько сильно плевать на то, что о ней говорят другие, что вот уже ровно десять лет она общепризнанный школьный изгой. Все обзывают ее странной, помешанной, неадекватной, но порой мне кажется, будто Марина все это делает специально, так сказать, бросает вызов окружающему миру. Я уверенна, что и этот плащ был куплен назло моим одноклассницам, которые в прямом смысле молятся на журнал «Glamour». Я единственная официальная подруга Маринки и человек, который ее всегда и во всем поддерживает. И все бы ничего, да вот только ее храбрость и независимость регулярно исчезают и пропадают где-то внутри подруги. Сначала она уверяет меня, что ей неинтересны сплетни о том, что в нашей школе она не привлекает ни одного парня, а потом начинает плакаться мне в жилетку, услышав ту же самую новость не от меня, а от какой-нибудь местной королевы класса. Однако следует отдать должное, моей подруге. Она самая уверенная из всех неуверенных людей на планете, которых я встречала. Что касается меня, то могу сказать, что моя жизнь обстоит гораздо легче. Я профессионально занимаюсь плаваньем, являюсь командиром класса и примером подражания всех девчонок. У меня есть вкус, терпение, чувство такта. Одним словом, я и Марина две противоположности. Возможно, поэтому мы и нашли друг друга.
— Эй, ну чего ты копаешься, — подруга открыла входную дверь и жестом попросила меня покинуть собственный дом, — на автобус ведь опоздаем!
Я недовольно цокнула:
— Вообще-то мы уже с тобой уже одной ногой в университете, так что не волнуйся. Опоздание — это неоспоримая привилегия всех выпускников.
Маринка скорчила гримасу недоверия и вышла на лестничную клетку. Я еще раз проверила, достаточно ли ровно у меня накрашены глаза, и не раздумывая, последовала за подругой. Не смотря на мои изречения по поводу опозданий, я хотела прийти вовремя. Первый урок у нас был Французский, а вела его, ну очень истеричная женщина.
Школа на окраине Москвы — это самое неприглядное из всех непригляднейших строений. Серое кирпичное здание с жалким подобием на передний двор, постройка с маленькими окнами, узкими коридорами и душными классами, которые битком набиты пустоголовыми учениками. Сюда первоклашки ходят за новыми знаниями, среднячки прибегают исключительно для общения и тайных обжиманий на лестницах, а старшеклассники неохотно ковыляют, чтобы, наконец, закончить, то, что начали одиннадцать лет назад! Конечно же, нельзя говорить, будто мы, семнадцатилетние подростки уже потеряли интерес к жизни, вовсе нет. У нас тоже бушуют страсти, скандалы, разбирательства. У нас тоже есть классовое неравенство и сословная иерархия. Кто-то находится на высокой ступени, как я, а кто-то на очень низкой, как, например, Марина. Однако, все эти всполохи энергии с каждым днем все тише, старшеклассники становятся все спокойнее и уравновешеннее, возможно, это и называется процессом взросления. Но как я уже говорила, насмешки над неудачниками в нашей школе, да и, наверное, в любой школе мира никогда не прекращаются. Этот как святая традиция, как символ неравенства, как знак чего-то очень важного. Поэтому придя на второй урок иностранного, я почему-то не сомневалась, что мои одноклассницы решат снова устроить на кого-нибудь командное нападение. У меня с возрастом развилось чутье на такие вещи. Если в течение двух недель «королевы школы» ходят по — одиночке и никого не трогают, значит, скоро быть беде. Естественно, я понимала, что первая в списке охотниц — Маринка. Самое странное, что одноклассницы прекрасно знают, о моей крепкой дружбе с ней, и при этом они все равно не оставляют ее в покое. Несколько раз в год я даже пыталась обучать подругу правилам некой самообороны. Говорила ей, как нужно отвечать на оскорбления, помогала вычислить слабую сторону противника, но все впустую. Марина попросту не такая, как мы все. Она не может проявить свой характер и выразить свое недовольство. Она по жизни жертва, причем, жертва, которая полностью смирилась со своей участью.
— Меня завтра подвезет к школе папа, — неуверенно сообщила мне Марина, и поджала губы.
