Анатолий Николаевич Кузин
МАЛЫЙ СРОК
Воспоминания в форме эссе со свободным сюжетом
Моей маме, Кузиной Нине Степановне, с благодарностью посвящаю
ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА
Автор этой книги - не профессиональный литератор. Его специальность инженер-конструктор. В 23 года, во время правления Н.С. Хрущева, в год Всемирного фестиваля молодежи в Москве, Анатолий Кузин был арестован и осужден, естественно, несправедливо, по печально-знаменитой 58-ой статье. Он не был общественным деятелем, борцом с властью, диссидентом. Отличный специалист, он был просто хорошим, честным человеком, который стремился самостоятельно думать, оценивать события, и высказывал свои суждения с прямотой и искренностью, писущей его характеру, не ожидая, как говорится, за это ничего дурного. Однако эти качества, почти фатально привели его за тюремную решетку. В то самое время, когда Хрущев на весь мир обьявил, что в СССР нет политзаключенных. В этой книге рассказано об аресте, суде, тюрьме, через которые прошел автор. Но не менее, а может быть и более, существен тот срез жизни "на свободе", который автор дает в своей книге. Строительство университета в Москве, быт молодых спортсменов, жизнь заводского Барнаула и маленького русского города Спасска-Рязанского, нравы целинников и других людей той, уже ушедшей, но оставшейся в нас эпохи, условия их жизни и их надежды. Такого жизненного материала еще не было ни в одной документальной книге - об этом мы можем сказать с полной уверенностью. Редкий дар автора запоминать детали, яркие и неожиданные, и к месту вставить их в свой простой рассказ, делает повествование живым и достоверным. Книга эта абсолютно документальна. В ней нет ни вымысла, ни литературных ухищрений. Судьба автора и людей, с которыми довелось ему повстречаться, захватывает... Правдивость и искренность, человеческая талантливость автора подкупает. Возможно книга не была бы написана, если бы не был создан на волне благотворных изменений "Мемориал" - общество бывших политзаключенных. Встречи на конференциях и собраниях с бывшими зеками, просьбы руководителей "Мемориала" составить свои воспоминания, побудили автора взяться за перо. И вот перед нами искренний, горький и теплый человеческий документ.
Спасск-Рязанский - город старинный. Через реку Оку расположена Старая Рязань, которую разорили монголы. На месте Спасска были леса, где и спасались от татар русские люди. Поэтому он и называется теперь так. Вот здесь, на моей родине, меня и арестовали 12 сентября 1957г. Отец, на счастье, только что уехал в дом отдыха. Мама была на работе. После обеда, только лег подремать, постучали в дверь. На пороге стояла девушка и попросила меня сейчас же зайти в военкомат с военным билетом. Военком покрутил в руках билет, посмотрел на фотографию и сказал: "Можете идти". Я спросил на счет билета. "Мы вас вызовем" - был ответ. Я пошел по маленькому городскому саду, по осенним листьям на песке дорожки. Меня догнал мужчина и пристроился рядом. -- Как настроение? Обмен общими фразами. - Сейчас домой? - Да. Вышли из ворот сада, и он предложил подъехать на газике, стоящем тут же. Я согласился, подумав, что он с отцовской работы. Отца знал весь город, да и район тоже. Он был зоотехником исполкома райсовета и часто ездил на газике. На номера я не обратил внимания, да и могли ли они мне что-нибудь сказать? Незадолго перед этим у отца повесился его шофер с газика. Замечательный парень, отец малых детей. Он был безотказный и надежный работник. Этим и воспользовалось начальство. Оно эксплуатировало его и в выходные дни. Райкомовские работники с дружками гуляли по деревням и однажды, набравшись самогона, набедокурили в лесу. Захотелось им девки. Дело завершилось скандалом. Отец , подвергшейся нападению девушки, собиравшей в лесу грибы, не шел на мировую и требовал наказания виновных. А начальство все валило на шофера, сказавшись ничего не помнившими пьяницами, а заодно клеветали и на моего отца, будто он был с ними. Отец в тот выходной весь день писал доклад на работе и все его видели. Оставался в их компании трезвый шофер. Зная нравы власти, после ряда вызовов в милицию, послал жену в магазин, написал все как было и повесился, не дожидаясь позора и напраслины, которую предвидел. Отец не мог смотреть на осиротевшую машину, стоящую на приколе, и тяжело переживал этот случай. Произвол и пьянство он ненавидел. Мы подъехали к нашему дому. Возле него стояли еще двое. Зашли. Мой сопровождающий ничего особенного не спрашивал, а я был занят своими мыслями. Зайдя в дом он сразу кинулся к столу, который был заложен раскрытыми книгами и словарями. Конспектов никаких. Появились понятые и милиционер. Тут только я понял, что это обыск. Начали перебирать книги и материалы, оставшиеся от фестиваля. Тексты выступлений и другие бумаги. На каждом изъятом листке я должен был писать: "Изъято у меня при обыске" - и расписываться. Пришла встревоженная мама. Ее вызвали с работы. Мои рукописи - а я занимался литературным творчеством для себя - лежали в темной спальне на полке в изголовье. Мама незаметно столкнула папки под кровать, за обувь и голоши, а после нашего отъезда сожгла. Книги отца по животноводству и те, на которых была пыль, они не трогали. Мама все добивалась, что я натворил. Когда начали собираться в дорогу был уже вечер. Один из офицеров буркнул: "В Барнаул поедет". Мама принесла шапку, фуфайку, в которой кормила раньше поросенка, и собрала отцовский солдатский вещмешок. Забрались в машину. Сидящий спереди спросил, что мне купить в магазине. Принес 20 пачек сигарет "Астра", и мы поехали в Рязань. При въезде в город, через всю улицу висел плакат с рекламой фильма "Путевка в жизнь". Оформление моей "путевки" началось. Причина ареста мне уже была ясна, а основания для него родились не вдруг и не сразу.
