Любовь будет вечной...
Елена Данаева
«Любовь будет вечной…» - это современный любовный роман. Искренний роман об искреннем чувстве, способном изменить мир. Это — любовь. Но любовь — розовая... Она появилась внезапно для героини романа и доказала, что любовь, если это действительно она, не имеет пола. Только женщина может любить женщину так, как та этого хочет, играя две роли одновременно: соблазнительницы и предмета желания. Здесь нет пошлости, нет извращенности и нет откровенно «выписанных» эротических сцен. Все очень тонко, изящно и неуловимо. Легкий флер запретного плода и серьезность реалий современной жизни. Героиня романа - молодая девушка из приличной обеспеченной семьи, имея за плечами небольшой жизненный опыт, попадает в автомобильную катастрофу. Ее исходом становится клиническая смерть героини. Пять минут по ту сторону жизни меняют мировоззрение девушки. Она понимает, что проживает чужую судьбу и все, что было в ее жизни до этого – только разминка для главного. Любовь - это, прежде всего активное действие и смелость. Любить - значит участвовать в жизни своей половинки, и не важно, кто она - женщина или мужчина, ведь истинное единение по-настоящему безгрешно. Вы верите, в переселения души? Верите в то, что душа блуждает из тела в тело, в поисках своей истинной второй половинки? Героиня романа «Любовь будет вечной…» поверила. Только она была не готова к тому, что счастье ее заключается в женской оболочке, в женском теле. Какая нелепица!? Сомнения, борьба, переживания и мучительный страх быть не понятой близкими. Все мы - дети своего века: не менее жестокого, чем любой другой, не менее кровавого и развращенного. Однако то самое чувство, которое движет миром, спасет от безумия каждого, кто уверует в него. У нас есть выбор: от того, какой путь мы изберем, напрямую зависит, скажут ли нам важнейшие на свете слова: «Наша любовь будет вечной…».
«Мы знаем, что жизнь наша не в переменах тела, а в том, что живет в этом теле.
А живет в этом теле душа. А душе нет ни начала, ни конца».
Л.Н. Толстой
Пролог
«.....Love is forever! And we'll die, we'll die together, And lie, I say never. 'Cause our love could be forever....»
Надрывно подпевала она Мэттью Бэллами, солисту рок - группы «Muse» и слезы слепили ей глаза. Судорожно вцепившись в руль, она гнала машину вперед по ночному Минскому шоссе. Обида и злость, словно хищный волчий оскал, вот-вот готовый сомкнуться на ее шее, с бешеной страстью заставляли изо всех сил нестись вперед. Скорость, адреналин и музыка, именно то, в чем она нуждалась сейчас, чтобы прогнать омерзительное ощущение своего собственного бессилия.
Уже совсем поздно Александр Гольдберг, бывший муж, приехал к ней на квартиру родителей, где она жила, пока они проводили время на даче в Баковке. Его появление вызвало у Виктории неподдельное изумление и беспокойство.
- Саша? Что-нибудь случилось? – испуганно встретила она его у дверей.
- Попрощаться заехал, - признался Гольдберг. - Улетаю в длительную командировку. Бизнес. Дела. Сама понимаешь!
- А-а-а... - равнодушно бросила Вика, запахиваясь в ночной коротенький шелковый халатик. - Ну, прощай!
- Прощай!
- Это очень нежно с твоей стороны, Гольдберг. И романтично: полуночное прощание, - с каменным лицом она приподнялась на цыпочки и чмокнула его в холодный лоб, как покойника. – Ну, все, прощай! Удачи в делах!
И опахнула его теплом, знакомым и - что за дикость после разрыва! - желанным запахом тела, уже разогретого, разнеженного в постели. Помимо воли Александр подхватил ее под локоть, потянул к себе, но Виктория возмущенно высвободилась.
- Что такое, Гольдберг? Руки не распускай! Попрощался? Вот и иди уже. Пора тебе.
- Чаем бы напоила... - сладко немеющими губами, с кривой улыбкой сказал он.
- Чаем? – Вика насторожилась, заметив что-то пугающее в его ухмылке. - Ты не пьян? Ну, бывает же такое, совершенно случайно?
- Слегка, - соврал он. - На улице прекрасная весенняя ночь, воздух под градусом. Наверное, нанюхался и опьянел.
- Ну-ну. И такое бывает. Знаешь, как-то не хочется мне с тобой чаевничать посреди ночи. Не расположена я. Не хочу. Не буду. Это тебе понятно или нет?
- Понятно, Витусь. Тебе даже чаю для меня жалко. И времени. А я, идиот, надеялся, что ты пожалеешь меня, сирого да убогого, одинокого и не кому не нужного...
- Прекрати! – резко перебила его Виктория, оборвав страдальческий монолог. – Только на жалость не дави. Не идет тебе, Саша. Чаю, так чаю. Пожалуйста. Только после него ты уйдешь без разговоров и напоминаний. Это понятно?
- Угу.
Она шагнула к кухонной двери, и в полутемном коридорчике он увидел ее красивые, натренированные на корте икры ног, привыкших к высокому каблуку. И этого хватило, чтобы вообще бросить поводья. Он подхватил ее на руки и понес в комнату. Так бывало у них в давние времена, теперь уже утраченной счастливой жизни, когда они вдвоем возвращались из очередного клуба или ночной тусовки. Вика изо всех сил сопротивлялась, выкручивалась, стонала от бессилия и только больше его раззадоривала. Она всегда спала голой, под халатиком ничего не оказалось, и это окончательно погасило остатки сознания. Все было так привычно - гладкая кожа под ладонями, сильные мышцы живота, запах желанного тела... И одновременно от всего веяло неуловимым очарованием новизны, будто в руках его была не бывшая жена, а чужая, красивая девушка, яркая и энергичная в постели, отчего и совершается это единоборство. Он не видел выражения ее глаз, лишь контуры лица и гримасу нежелания, отторжения происходящего, воспринимал как сладострастную истому.
![Эра осторожности [Эпоха нерешительности; Век нерешительности]](/storage/book-covers/fa/fa301f5a78609cab7eb0af43073d6625ab77d613.jpg)
