Глед-Таймс, Джорджия
— Ты лучше заткни свой грязный лживый рот, Рей Фейт! Поняла?
Рей сидела на полу в душной комнатушке без окон, которую занимала с ребенком. Она прислонилась спиной к тонкой двери, дрожавшей от каждого движения Уилли Скегса в смежной комнате, служившей одновременно кухней, столовой и гостиной.
Крошечная Джинни захныкала, и Рей тихо заворковала, баюкая малышку на плече. Уилли просто с ума сходил, стоило Джинни заплакать. Особенно когда напивался. Этим вечером Уилли был опять пьян.
— Ты меня слышишь?! — орал Уилли. — Я тебя спрашиваю, дрянь! Чтобы больше никакого вранья своей мамаше! Кончай трепаться, вроде бы я что-то там делал, чего и не собирался. — Он забарабанил в дверь.
Рей уперлась ногами в основание старенькой раскладушки, на которой они с Джинни спали. Застеленная ветхим лоскутным одеялом кровать и два деревянных ящика с одеждой, ее и ребенка, составляли всю обстановку комнаты.
Малышка захлебнулась плачем, скривив хорошенькое розовое личико. Рей так любила Джинни, что при мысли о ней сердце отзывалось болью. Сладкой болью.
— Рей! Кончай нянчиться с соплячкой и выходи! Ты уже большая девочка. Семнадцать стукнуло. Пора позаботиться о папочке.
Рей задышала глубже, но воздуха все равно не хватало.
— Никакой ты мне не папочка, — еле слышно произнесла она. — Может, я и не знаю отца, но ты мне точно не отец.
— Рей Фейт! Разве твоя мать не велела тебе заботиться обо мне? Отвечай, когда тебя спрашивают! — Дверь затряслась от ударов. — Вылезай оттуда, кому говорят, пока я не вытащил тебя за уши! Твоя мать опять смоталась и бросила меня. Мне так одиноко, Рей Фейт!..
Он начал скулить. Скверный признак. Раз дошло до этого, значит, скоро он впадет в бешенство.
Джинни потерлась мягкой щекой о шею Рей. Видно, проголодалась. Но попытаться добыть бутылочку означало оказаться во власти Уилли Скегса.
Рей стало плохо до тошноты. Мать ушла несколько часов назад на танцы в Атланту. Все это время Рей пряталась. Она не ела с самого завтрака, когда поджарила на сале яичницу и соорудила из нее бутерброд, засунув между двумя кусками хлеба. Утром Уилли в одних трусах отсыпался на кровати, которую делил с матерью. Пустые бутылки из-под пива усеяли пол спальни. Немытые пряди светлых прямых волос падали на лицо Уилли. На отвисшей челюсти темнела щетина. Рей поглядывала на него, торопливо глотая остывшую яичницу с отсыревшим хлебом и подогревая бутылочку для Джинни. Матери не было дома всю ночь, и Рей знала, что драки не миновать, когда Бетти вернется, а Уилли продерет глаза.
Длинная нога Уилли, запутавшись в грязной простыне, свешивалась с кровати. Мать никогда не задерживалась дома настолько, чтобы заняться стиркой, а Уилли не снисходил до женской работы. Он был высоким и мускулистым, но постепенно обрастал жирком, валяясь целыми днями. Когда он так раскидывал ноги, свободные трусы открывали взгляду то, чего Рей не хотела видеть. Но она не могла удержаться, чтобы не посмотреть.
Рей взглянула на Джинни. Удивительно: такой милый ребенок — и его дочь. Его и ее тихой и ласковой сестры Кэсси. Уилли звал Кэсси «слюнявой идиоткой», что не мешало ему в отсутствие матери проделывать с ней всякие вещи, от которых она забеременела. Пять месяцев назад, сразу после рождения Джинни, Кэсси умерла от припадка. Ей было восемнадцать.
— Считаю до десяти, Рей Фейт. — Невнятные слова Уилли сливались вместе. — Или ты выходишь, или… Раз!..
Пять месяцев как нет Кэсси. И она вовсе не была идиоткой, сердито подумала Рей. В детстве Кэсси получила травму, ударившись головой. Может, это и сделало ее чуточку медлительной, но отнюдь не тупой. На глазах у Уилли Скегса она выросла и обзавелась грудью. Тут он и принялся за сестру. У Кэсси была большая грудь, не то что у Рей. Повзрослев, Кэсси превратилась в красивую блондинку с пышными формами, а Рей, ничуть на нее не похожая, только чуточку подросла. «Чернявая и скрытная», как называет ее мама. Уилли Скегс даже не смотрел на Рей, пока Кэсси была жива и пока не слишком раздалась от беременности.
Тогда он стал подкатываться к Рей, стараясь застать одну. Несколько раз ему это удалось. Но он был слишком пьян, а Рей достаточно проворна.
— Рей Фейт, — перешел на льстивый тон Уилли, и она поняла, что он прижался ртом к щели между дверью и косяком. — Выходи, Рей Фейт, и позволь мне приласкать тебя. Пора и тебе немного развлечься. Слишком ты засиделась в своей кладовке.
Наученная горьким опытом, Рей знала, что спорить бесполезно, если она не хочет еще больше распалить его. Единственная надежда, что он утомится и завалится в кровать.
— Твоя мать скверно обращается со мной, — ныл Уилли, натужно дыша. — Больше не дает то, что мне нужно.
Рей собралась возразить — мать оплачивает пиво, которое он хлещет, — но вовремя одумалась и стиснула зубы.
— Она не дает мне почувствовать себя мужчиной. Ты же понимаешь, Рей Фейт, что я имею в виду. Мужчина имеет право быть мужчиной, иначе он ничто. Ну давай, крошка, выходи. Позволь Уилли быть с тобой мужчиной. Ты же знаешь, что созрела. Давно созрела!
Он хочет сделать это с ней. Как делал с Кэсси каждый день, когда мать уходила на работу на бройлерную фабрику. Уилли даже не прикрывал дверь. Говорил, что хочет, чтобы Рей видела: Кэсси наслаждается, а он ее не обижает.
