Шелковая хрустящая ткань веселого канареечного цвета с трудом поддавалась даже клинку, изготовленному толедскими мастерами. Но лезвие упорно скользило вниз, увеличивая прореху. Не прошло и минуты, как из шатра выбрался юноша. Он выполз на четвереньках и оглянулся полюбоваться на проделанную работу. Удовлетворенно тряхнул смоляной челкой и выпрямился. Кинжал холодной рыбкой скользнул в ножны на поясе.
Но громкий возглас заставил мальчика вздрогнуть:
— Ваше Высочество!
— О, нет... — прошептал мальчик сквозь зубы. Глаза беспокойно заметались, выискивая пути к бегству.
— Ваше Высочество, ну как же так! — взволновано проговорил невысокий мужчина преклонных лет. Он тяжело дышал, запыхавшись от бега. — Я совершенно не могу за вами уследить! Его Величество, ваш батюшка, будет весьма расстроен, если вам удастся меня провести и убежать. Чего стоило только ваше позавчерашнее приключение!
Принц густо покраснел, вспомнив пикантные подробности утреннего туалета виконтессы Августины.
— Подумаешь, уж и посмотреть нельзя, — пробормотал он. — Я просто мимо шел, хотел покормить моего Шарло...
Из деликатности граф не стал уточнять, что королевская псарня находится в получасе ходьбы от покоев виконтессы и в совершенно противоположной стороне.
— Ваше Высочество, все уже готово к загону, извольте присоединиться... — почтительно сказал он.
— Как же вы мне все надоели, — чуть не застонал юный принц. — Вся эта ваша охота у меня уже в печенках! Я терпеть не могу эти пышные придворные празднества! Несчастного кабана загоняют чуть ли не сотней егерей. Нет, милейший граф, это не по мне. Вот если бы один на один, к примеру, со львом! Тут я бы... А, ладно, к чему эти разговоры. Я намерен отправиться обратно, в столицу. Вы проводите меня или мне отправляться одному?
Вопрос был риторическим и не требовал ответа. Тем не менее граф д’Ориньяк сказал:
— Ваше Высочество, я несомненно буду вас сопровождать. Изволите отправиться в карете или верхом?
Мальчик на миг задумался.
— Нет, велите седлать мою Нольду.
— Слушаюсь, ваше Высочество, — сказал граф. — Вот только...
— Что еще?
— Его Величество будет недоволен. Вам следовало бы испросить разрешения...
Принц нерешительно замешкался, потом сказал:
— Нет. Тогда меня точно никуда не отпустят! Прикажите кому-нибудь из слуг сообщить отцу, позже, когда мы уедем.
— Слушаюсь, ваше Высочество, — вновь поклонился граф и отошел в сторонку, отдавать распоряжения подбежавшим слугам.
А принц между тем расположился на пеньке свежеспиленного ясеня, склонил беспокойную голову на грудь и принялся разглядывать суетливых муравьев у своих ног.
Когда тебе еще нет и тринадцати, когда твои хрупкие плечи еще не тяготит груз государственных дел, когда твой отец еще полон сил и не собирается оставлять трон, можно позволить себе беззаботность и беспечность. И все же изредка мысли принца посещала легкая печаль. Он и сам не понимал, отчего приходит грусть. Лишь сходились брови к переносице, лишь темнели глаза. И появлялась в уголке глаза хрустальная капля. Но принц тут же смахивал ее прочь, незаметно для слуг, постоянно окружавших его, где бы принц ни находился.
Вот и сейчас столпились они кружевной стаей неподалеку, перешептываются и не сводят с него любопытных глаз.
Грум подвел черную, как смоль, лошадку. В меру послушную, в меру норовистую, но преданную юному хозяину всей душой.
— Нольда, Нольда... — зашептал принц, обнимая лошадку за шею. — Ты одна меня понимаешь, только ты...
Грум заботливо придержал лошадь, пока принц взбирался в седло. Тут же подъехал граф и еще трое всадников — дворян из свиты короля.
— Ваше Высочество, можно отправляться. Если вы, конечно, не передумали, — сказал граф, гарцуя на гнедом жеребце. Для своего возраста граф был великолепным наездником. Впрочем, он легко дал бы фору и молодежи.
— Нет уж, я тут от скуки умру! — воскликнул принц и стиснул бока лошадки коленями.
Нольда тут же помчалась вскачь, по узкой тропинке, что вилась между деревьями.
В королевских охотничьих угодьях на многие мили было пустынно, потому что даже немощного старика, собирающего хворост, лесничие могли с легкостью объявить браконьером. Вот и не рисковали местные жители соваться в тенистые рощи и густые дубравы, полные дичи.
В небе ласково сияло весеннее солнце, только-только набирающее силу после долгой и вьюжной зимы. Таких зим не было уже четверть века, по словам придворных историков. Даже Ла-Манш можно было перейти по льду! Хоть это и никому не приходило в голову, соваться к извечным врагам — англичанам.
Когда дорога вышла из-под власти лесных великанов, потянулись небольшие деревеньки, одна за другой.
Принц придержал лошадь, он любовался бегущими вдоль дороги зелеными полями и разноцветной цветочной мозаикой. Увидав столь именитых всадников, крестьяне замирали по стойке «смирно», словно солдаты на плацу, сдергивали шапки и кланялись. Принц из вежливости пару раз махнул им ладошкой, чем вызвал неописуемый восторг.
Город встретил кавалькаду высокими серыми стенами, неприступными для неприятеля, если таковой вдруг появится по собственной глупости.
